Костя подъезжал к дому и так и не понял, приснился ему весь этот разговор или взаправду на фоне переживаний начал у него развиваться процесс раздвоения личности. Однако так или эдак, но стало легче. Настолько, что он даже решил не звонить Лизе с рассказом о том, насколько она была права, когда отговаривала его влезать в это дерьмо. Решил позвонить завтра на свежую голову. Или все-таки сегодня, после футбола, который он посмотрит с бутылкой коньяка, который пил редко, но и день сегодня был не то чтобы обычный. Хотя и в этом случае не будет он ей сегодня ничего рассказывать. Может, была она права, а может, и не была.

На одном из каналов транслировали «Арсенал» – «Марсель». Костя считал себя чуть ли не болельщиком «Арсенала» после того памятного матча, на котором он познакомился с Юрием Петровичем.

То, что Лиза уехала посреди нарастающего безумия в его жизни на неделю в Италию к подруге, воспринималось Костей скорее даже с радостью, по крайней мере, на эту неделю ко всем его проблемам не добавился напоминающий о себе всегда не вовремя комплекс вины перед ней. Так что Костя отпустил свою подругу с легким сердцем.

Чего нельзя было сказать о самой Лизе. Поездка являлась результатом как минимум месяца интриг ее подруги Алисы. Лиза была вполне разумной женщиной и понимала, что целью интриг является вовсе не забота о ее благополучии, а причинами ее породившими – банальная скука и зависть к тому, как замечательно Лиза устроила свою жизнь. В одном старом еще советском фильме Лизе запомнилась фраза: «Те, кто обладает автомобилем, мечтают его продать, те же, кто его не имеет, мечтают купить»[50]или что-то вроде того. Конечно, по нынешним временам афоризм этот нуждался в значительной корректировке, если речь шла об автомобилях, зато оказывался неожиданно точным в части, касающейся личной жизни. Все, кто не имел богатого мужа, хотели его заполучить, но все, кто цели достигал, мечтали пожить свободно при условии, конечно, сохранения жизненных стандартов, добытых нелегким замужеством. Пригласившая Лизу в гости на свою виллу на Сардинии подруга Алиса была замужем уже шесть лет, ее терпение подходило к концу, терпение мужа давно уже эту грань перешло, так что виделись они нечасто, но Алиса даже в состоянии сильного опьянения не осмелилась бы завести с мужем разговор о разводе. Муж – грузинский еврей, имел соответствующие крови и религии представления о том, как именно браки совершаются на небесах. Алисиных подруг он на дух не переносил, она примерно так же относилась к женам его многочисленных деловых партнеров, будучи лет на пятнадцать моложе большинства из них. Так они и жили, нерегулярно занимаясь воспитанием четырехлетнего сына и ожидая момента, когда его с чистой совестью можно будет отправить на учебу в дорогую швейцарскую школу.

Для Лизы муж делал небольшое исключение и относился к ней снисходительно, как к человеку, пострадавшему в результате аварии, виновником которой была другая сторона в лице Лизиного бывшего мужа с его отвратительными пороками. По этой причине Алиса легко получила разрешение на приглашение Лизы в гости, тем более что и дети были сверстниками. Это была формальная сторона вопроса. Настоящая же интрига заключалась в том, что одуревшая от безделья и отсутствия полноценной сексуальной жизни Алиса решила направить накопившуюся энергию на разрушение чужой и вполне успешной личной жизни, коей ей представлялась жизнь подруги. Так что пока няни занимались детьми – тут надо отдать Лизе должное, она в этих непростых условиях старалась проводить с дочерью не меньше двух часов в день, так что Алисе ничего не оставалось, как в некоторых случаях тоже играть в маму, что она исполняла неохотно и неумело. Итак, пока няни занимались с детьми, Алиса уже в первый вечер буквально меньше чем за две бутылки молниеносно поставила очень огорчивший Лизу диагноз: «Подруга, слушаю тебя и удивляюсь – неужели ты до сих пор не поняла, что он телку завел?»

Солнце давно уже зашло за дальние холмы, тишина и покой царили вокруг. Они сидели на террасе в удобных креслах, поджав ноги, шампанское, два бокала, тарелка с сыром и тарелка с фруктами, ведерко со льдом – даже самые плохие новости в такой обстановке представляются не такими драматичными, как в Москве, однако Лиза, несмотря на все раздражение последних недель, не готова была так легко сдаваться.

– Перестань, – лениво отмахнулась она, – нет у него никакой телки. У тебя одно на уме.

– На уме у меня точно одно, – легко согласилась подруга, – как следствие постоянного недоеба. Но мы сейчас не обо мне, а о тебе. Я мужиков читаю, блин, как книгу, а Костю твоего видела, и приговор мой остается в силе – он завел телку.

– И что же мешает ему просто взять и уйти? Сказал бы, да ушел. Я ему ничего не должна, он мне ничего не должен, а то звонит – говорит, что любит, скучает. На хрена ему это?

– А они такие – мужики, – Алиса привстала и наполнила бокалы шампанским, – сами не знают, чего хотят, может, ему одной мало, может ему две нужно, может, еще чего, а ты тут сидишь и слезы льешь…

– Ну слезы я, положим, не очень лью, – усмехнулась Лиза, – а если ему две нужно, так познакомил бы, если девушка симпатичная, так я не против…

– Да ладно?! – от неожиданности Алиса неудачно откусила персик и сладкий сок с подбородка стал капать на тонкий кашемировый свитер, – ты чего серьезно? А ну-ка колись, подруга.

– Смотри, обольешься вся, – Лиза показала на свитер. Алиса охнула, сняла его, вытерла ладонью подбородок и уперлась в Лизу двумя новенькими, круглыми, гладкими, крепкими грудями с вызывающе торчащими сосками. Она поймала Лизин взгляд.

– Нравится?

– Красота, – одобрила Лиза.

– Потрогай. – Лиза потрогала одну, потом другую. – Да ты не бойся, жми сильней.

– Мне нормально, – засмеялась Лиза.

– Вообще как настоящие, – Алиса с любовью погладила обновку.

– Лучше, чем настоящие, – согласилась Лиза.

– Ну, и я про это. Ты-то когда сделаешь?

– Не знаю, – покачала Лиза головой, – может, ребенка еще одного рожу и потом, а может, и нет.

– Ух ты, мамаша моя, – Алиса встала с кресла и обняла подругу, – пойду переоденусь, а то замерзла что-то. Тебе принести потеплей?

Лиза опять покачала головой. Шампанское больше не веселило, и тихая печаль последних дней привычно заполняла место, где совсем еще недавно ненадолго поселилась радость. Она не завидовала ни Алискиной груди, ни новой вилле, ни тем более ее семейной жизни. Она завидовала ее простоте восприятия окружающего мира, которое почти не отличалось от восприятия мира любым женским журналом. И не важно, хотела ли она сама быть такой, важно, что даже если бы хотела, то стать такой уже не могла. Если бы у Кости были отношения с новой девушкой, она бы это почувствовала, и это было бы обидно, но объяснимо, и решение тоже было бы простым. А так нет никакого решения. Она глотнула еще шампанского и поставила бокал на стол. Надо проведать дочь и идти спать, пока Алиска с глупостями приставать не начала. Впереди еще несколько дней, и Лиза чувствовала, что решение само найдется. Может, оно будет не самое лучшее, но найдется, не зря же она сюда приехала, оставив Костю в сырой и холодной Москве с его ужасными новыми знакомыми. Завтра проспавшаяся Алиса за поздним завтраком часов в двенадцать расскажет, почему так страстно желала Лизиного приезда. А до этого можно будет поплавать, позагорать и поиграть с дочерью.