— Да, да. Я понимаю. Я говорю только вам, моим друзьям.

— И Леониду Карловичу не говори.

— Конечно. Он нехороший человек, я это знаю.

— Почему?

— Он убежал из своей страны, он предал ее. Вчера я видел, как он бил одного русского солдата.

— За что он бил его?

— Тот не хотел работать, говорил, что ему болит рана, а Леонид Карлович стал на него кричать, а затем бить, потому что солдат ему сказал слово «шкура».

— Ясно. Дино, а где живут русские?

— Я покажу вам, когда будем идти обратно, но только об этом никому не говорите. Я делаю то, что здесь категорически запрещено, за это могу поплатиться жизнью.

— Я понимаю, друг. Ты уж извини нас, но пойми, мы не знаем, в чьи руки попали, для чего мы им нужны, что они хотят сделать с нами. А здесь вокруг нас — завеса молчания и секретности.

— Извиняться не надо. Я все понимаю. В этом лагере нет коммунистов и капиталистов. Здесь есть узники и их хозяева. Керим и его приближенные, по-моему, задумали плохое дело. Они не зря выбрали это место.

— Это почему же?

— Дело в том, что Надор превратился в один из центров контрабанды. Здесь продается все: и одежда, и обувь, и магнитофоны, и телерадиоаппаратура. Продается это чаще всего партиями, и товар отсюда расходится по всем крупным городам Марокко — в Рабат, Касабланку, Фее и дальше к югу. Здесь много торговцев и покупателей из Испании, Алжира и других стран. Значит, в эту страну легко попасть любому человеку, привезти любой груз. Керим этим и пользуется.

— А как товар провозится в страну?

— Рядом граница с Мелильей — испанским анклавом на территории Марокко, откуда и переправляют контрабандисты основную часть товаров. Поэтому Кериму не составляет труда доставить в Марокко любого человека и любое оружие.

— Откуда ты все это знаешь, Дино?

— Мой брат — член клана профессионалов.

— Каких профессионалов? — не понял Мельников.

— В Надоре небольшая группа контрабандистов, которые занимают высшую ступень в контрабандистском мире. За их умелые действия их и называют профессионалами.

— Дино, а тебе разрешают бывать в Надоре?

— Одному — нет. Но довольно часто меня берет с собой кто-либо из руководителей. Я же прекрасно знаю город и многих торговцев. Мы для нашего Центра закупаем продовольствие, виски, напитки.

В этот момент из здания вышел Полещук, и разговор был прерван.

Обратно своих подшефных Дино повел другим путем — через заросли и несколько возвышенностей. На одной из них Дино, двигаясь впереди, остановился и показал на копошившихся недалеко внизу людей. Их было десятка два:

— Вот ваши соотечественники, а живут они вон в том длинном доме.

Мельников и Полещук замерли на месте и заворожено смотрели на молодых парней. Все в изорванной одежде, измученные, под контролем трех вооруженных конвоиров, сидевших в теньке под деревом, они собирали два металлических здания, точно таких, как барак, в котором жили.

— Дино, а нам нельзя к ним подойти? — умоляюще, почти шепотом спросил Мельников.

— Нельзя, Виктор. Я постараюсь помочь вам, но сейчас нельзя, для вас это опасно, а для меня — смерть. Пойдемте, стоять тоже нельзя, могут заметить, я не имел права вас сюда вести, пойдемте, друзья!

Нетрудно догадаться, что творилось у каждого в душе. Нехотя пошли дальше. Они только что видели своих, те — рядом, а значит, можно объединиться и действовать сообща.

Когда спустились вниз, Дино неожиданно схватил их за руки и молча увлек в заросли. Мимо них в десятке метров прошел Эршад. Выждав, пока он удалится, Дино сказал:

— Плохой человек, злой, никогда не верьте ему. Через несколько дней он уезжает — это хорошо.

— А куда он едет? — поинтересовался Мельников.

— Не знаю. Но везет с собой того русского, который с вами сюда прибыл, и еще одного, говорят, тоже русского.

Мельников и Полещук только переглянулись. Им стало ясно, кто повезет в Афганистан Бугчина и узбека!

Когда подошли к месту, где надо было расставаться, Мельников неожиданно спросил:

— Дино, а схемы Центра ты не можешь достать?

Дино задумался, а парни, затаив дыхание, ждали.

— Не знаю. Я выясню.

— И еще, Дино, друг, достань нам бумаги и ручку.

— Хорошо. Это я принесу сегодня или завтра.

— Спасибо, друг.

— На здоровье, — улыбнулся Дино.

Ответ от генерала Доула, как он и обещал, пришел быстро и был обескураживающе краток: «Сведениями о женщинах не располагаем».

Прочитав шифровку, Геллан вернул ее атташе по культуре и сразу же распрощался с ним. Жребий брошен, он едет в Ливан с Глорией. Приехав в отель, он сразу же позвонил ей и предложил вылететь на следующий день утренним рейсом.

Аэропорт в Бейруте был изрешечен пулями и снарядами. На каждом шагу следы войны — проволочные заграждения, баррикады, воронки от мин; по дороге то слева, то справа — скелеты разбитых, сожженных автомашин, военной техники.

Профессор Крес, с которым, по просьбе Геллана, Глория созвонилась еще из Каира, оказался дома. Среднего роста, крупного телосложения, с копной седых волос, в очках, одетый в легкие светлые брюки и рубашку с короткими рукавами, он был похож скорее на бизнесмена, чем на профессора. Это впечатление подчеркивало обилие на его книжной полке и журнальном столике книг по экономике и бизнесу.

Геллану сразу же бросилась в глаза особенность профессора: он совершенно не улыбался. Глория, представляя Геллана, сказала:

— Мистер Эванс — американский журналист. Он длительное время работает на Востоке и сейчас занимается изучением проблемы взаимодействия Космоса и Земли. Регулярно встречается с учеными различных стран, с людьми, которые хоть что-то знают по интересующей его теме. Профессор, встретивший гостей у входа, молча выслушал Глорию и протянул руку гостю:

— Леонард Крес. Прошу входить.

Профессор занимал двухэтажный дом, спрятанный от улицы за большой каменной стенкой-забором. Идя впереди гостей, он пояснил:

— Из-за частых обстрелов я вынужден был спальню и кабинет перенести на первый этаж, — и без всякой связи с тем, о чем только что сказал, спросил: — Вы прямо из аэропорта ко мне поехали?

— Да. Мы решили не терять времени и поспешили прямо к вам, профессор, — ответил Эдвард.

Не сговариваясь, все трое повели разговор по-английски.

— Вы мне позволите использовать магнитофон? — спросил Эванс, кладя перед собой блокнот. Профессор не возражал, и Эдвард достал из небольшой дорожной сумки малогабаритный магнитофон и тоже положил на стол.