Янчук передал Кустову приказ попытаться перепроверить, кто же изображен на снимке. Почему поручено именно Кустову? Во-первых, потому что Кустов имеет в этом регионе наиболее многочисленную и довольно информированную агентуру, а во-вторых, данные, которыми обладал Центр, свидетельствовали о том, что снимки сделаны в одной из банд, подчиненных Рахматулло.

Вспомнились Кустову и очередные обвинения Пискина, который упрекал полковника, что он слишком много уделяет времени афгано-пакистанскому региону. Пискин не скрывал своего мнения, что искать выход на организацию Керима обязательно надо в другом месте, правда, в каком именно — не говорил.

«Нет, генерал, — думал о Пискине Николай Платонович, — не тебе учить меня разведке. Кишка у тебя тонка для таких дел, да и серого вещества в котелке твоем не хватит, чтобы понять и разобраться в этих вопросах. Ты, генерал, не мешал бы нам и на том спасибо».

Наконец он уснул. Спал плохо, снилась всякая неразбериха, Кустов ворочался во сне, просыпался от духоты весь в поту, потом опять засыпал. Утром чувствовал себя явно не в форме.

«Наверное, перелет сказался, — подумалось ему, — ничего, акклиматизируюсь быстро».

Он спустился вниз, позавтракал в ресторане и, вернувшись в номер, позвонил в Карачи Рахматулло. Тот был дома и обрадовался звонку. Майер пообещал, что к вечеру он будет в Карачи, и сразу же начал собираться в дальнюю дорогу.

Вскоре его «мерседес», жадно поглощая километры, мчался по прекрасному шоссе.

Вечером Майер был на месте. Охранники Рахматулло, отворившие ворота, низко поклонились гостю. Они узнали его, да и наверняка были предупреждены лично саибом.

Обменялись рукопожатием обеими руками, трижды прикоснулись друг к другу щеками, прошли в дом, и сели за стол с чаем. Последовали традиционные вопросы о здоровье, о детях, пожелания друг другу успехов, и только затем перешли к делу.

— Уважаемый друг, господин Майер, у меня большие неприятности. Силы Наджибуллы отбили у меня караван, захватили в Бадахшане и Кундузе все ценные припасы, которые я хотел доставить сюда и просить вас оказать помощь в их продаже.

Увидев на лице Майера огорчение, поспешно сказал:

— Я прошу вас, не расстраивайтесь. У меня большие планы и есть еще запасы. Мы с вами заработаем хорошие деньги, будем иметь все, что захотим.

— Скажите, уважаемый, — Майер решил идти в лобовую, — у ваших боевиков есть еще советские солдаты?

— Есть.

— Где они сейчас, здесь, в Пакистане?

— Нет. В Афганистане, недалеко от границы. Есть у меня там и несколько тонн лазурита.

— Ого! Это уже кое-что. А почему вы не хотите все это доставить сюда?

Рахматулло смущенно молчал.

— Это, конечно, ваше дело. Но сами же видите, что Наджибулла может все захватить.

— Понимаете, уважаемый господин Майер, сейчас момент для меня не подходящий. Вы, наверное, слышали — идут переговоры о прекращении боев в Афганистане. Мои руководители боятся, что потеряют большие прибыли, если из Афганистана перестанут поступать караваны. И поэтому установили жесткий контроль за всем, что доставляется сюда из Афганистана. Скажите, какой смысл сейчас привозить все сюда, если у меня тут же отберут?

— Теперь понятно. Ну, а в надежном месте вы держите лазурит?

— Да, у меня там отряд, в котором четыреста человек. Командир, два его заместителя и три муллы — мои родственники, да и земляков моих в отряде много. Самый надежный и самый боевой мой отряд. Поэтому я спокоен.

— А люди Керима не знают, что у вас есть советские пленные?

— Кто их знает. Они, конечно, свою агентуру имеют во многих местах, получают информацию и от наших людей. Деньги свое дело делают, за них кого угодно можно купить.

И вдруг Рахматулло спросил:

— А вы не хотите со мной туда съездить? — и, не дожидаясь ответа, с жаром начал уговаривать: — Вы сможете лично убедиться в наличии лазурита и, когда вернетесь, со спокойной совестью начнете вести переговоры с покупателями. Побеседуете с русскими, находящимися в отряде. Если кто-то из них вам подойдет, то договоримся.

У Майера уже готовы были сорваться с губ слова согласия, но он сделал вид, что сомневается:

— Даже и не знай, как поступить. А если попадем в руки афганских сил, что тогда?

— Нет, не попадем. Это я вам гарантирую. Я предприму все меры безопасности. Отряд находится всего в тридцати километрах от границы. До Пешавара доедем на автомашинах, ну а там верхом. Поверьте, уважаемый господин Майер, вы не пожалеете.

— Это, конечно, интересно. Я вам дам ответ через несколько дней. Мне надо решить ряд вопросов, да и подумать лишний раз не мешает. В таком деле я участвую впервые.

На сей раз Майер не лукавил. У него в Карачи были запланированы встречи с двумя агентами, и надо было увидеться с Мирзокаримом, которого во что бы то ни стало следовало включить в состав группы. Он наверняка очень пригодится там, в Афганистане.

Кустов на мгновение представил, каким будет лицо Пискина, когда он прочтет шифровку о принятом решении, и улыбнулся. Хотя было ли чему улыбаться? Впереди — сложный переход в Афганистан к душманам, и кто знает, чем он закончится.

Анохин в упор рассматривал спящего Левина, который лежал на кровати вверх лицом. Потому, как у него подрагивали ресницы, можно было подумать, что он не спит, а притворяется. Но ровное дыхание, не очень удобная поза — свесившаяся с кровати рука, лежащая возле подушки голова, приоткрытый рот — свидетельствовали, что ученый спал.

Говорят, что на спящего какое-то магическое воздействие оказывают люди с темными глазами, но Левин проснулся от пристального взгляда голубоглазого Анохина. Он даже вздрогнул:

— Что вы хотите?!

— Я, кажется, испугал вас, извините, — улыбнулся Анохин. — Я воспользовался тем, что Стрельцов увлекся прогулкой и беседой с Гревиллом Хинтом, и зашел к вам. Если не возражаете, то побеседуем.

Не отвечая, Левин сел, а затем, сунув ноги в тапочки, встал и, разминаясь, прошелся по комнате. Эластиковый спортивный костюм подчеркивал непропорциональность его тела. Анохин, не удержавшись, поинтересовался:

— Вы, наверное, со спортом были на «вы»?

— Это точно. Очкарик, такое зрение, как у меня, и спорт — вещи несовместимые. Да и времени жалко. Думал, что смогу укрепить свое здоровье самовнушением, но увы.

— Абрам Иосифович, газеты сообщают о загадочных фактах самоубийства в Советском Союзе. Люди, занимавшие в компартии достаточно высокие посты, сводят счеты с жизнью странным путем. Они выбрасываются с большой высоты из окон. Как вы думаете, не связано ли это с получением ими команд путем, как вы сами рассказывали, дистанционного воздействия?

— А кому могло все это понадобиться?