— А что они делают, если новичок откажется от вашей помощи? Создают ему неприятности?

— Ты уж слишком циничен.

— Знаешь что, Вадим? — я широко улыбнулся. — По-моему, ты просто гнусный мелкий пройдоха. Никаких ребят на самом деле нет, правда? А сфера твоего влияния ограничена корпусом этой посудины — и даже тут ты не имеешь особого веса.

Он расцепил свои огромные лапы и вновь сложил их на груди.

— Полегче на поворотах, Мирабель, предупреждаю тебя.

— Нет, это я предупреждаю тебя, Вадим. Я мог тебя сто раз прикончить, но ты просто зануда, и никто больше. Оставь меня в покое и пробуй свои трюки на ком-то другом, — я указал подбородком в сторону отсека. — Здесь навалом кандидатов. А еще лучше — ползи в свою вонючую каюту и чуточку поработай над своей речью. По-моему, тебе стоит придумать нечто поубедительнее, чем туманные ужасы, обитающие в Блестящем Поясе. А может, займешься рекламой модной одежды?

— Ты и впрямь не знаешь, Мирабель, сознайся!

— Не знаю о чем?

Он посмотрел на меня с жалостью, и на какой-то миг мне показалось, что я непоправимо ошибся в оценке ситуации. Но тут Вадим тряхнул головой, отчалил от стены отсека и пересек кают-компанию, точно фамильное привидение, хлопая полами сюртука. Наша посудина начала набирать скорость, что помогло Вадиму описать плавную дугу и весьма элегантно подлететь к новоприбывшему путешественнику-одиночке — низенькому лысоватому типу, бледному и на вид очень рассеянному.

Я увидел, как Вадим пожимает ему руку. Дубль два.

Ну что же, удачи. Вопрос, кому.

На борту в равных пропорциях смешались мужчины и женщины, представители всех генетических типов. Не сомневаюсь, здесь нашлась бы и парочка аристократов с Окраины Неба, но меня они не интересовали. Я вполуха прислушивался к их разговору, но скоро бросил это занятие: акустика превращала слова в кашу, из которой временами всплывали отдельные слова, когда кто-то из собеседников повышал голос. Однако я разобрал, что они говорят на норте. На Окраине Неба этим языком по-настоящему владеют считанные единицы, хотя почти каждый способен худо-бедно на нем объясняться: это единственный язык, который в ходу у всех фракций и потому используется при дипломатических переговорах и торговле с третьими сторонами. Южане говорят на кастеллано, наречии, которое прибыло сюда на борту «Сантьяго» — разумеется, с изрядной примесью других языков: состав Флотилии был разнообразен. На севере была в ходу устоявшаяся смесь из иврита, фарси, урду, пунджаби и старого предшественника норта, называемого английским, но с солидной примесью португальского и арабского. Обычно аристократы владеют нортом лучше среднего гражданина — это считается признаком утонченности. Мне пришлось освоить норт по несколько другой причине — по той же, по какой и большинство северных наречий… ну и, кроме того, я довольно неплохо говорю на русише и каназиане.

Я почти уверен: русиш и норт повсеместно используются на Блестящем Поясе и в Городе Бездны, даже при общении с помощью машин. Но основным языком демаркистов, основавших Йеллоустоун, все-таки остается каназиан — скользкая смесь квебекского французского и диалекта жителей швейцарских кантонов. Говорят, каназиан толком не освоишь, если у тебя голова не набита лингвистическими процессорами — структура этого языка слишком непривычна и слишком противоречит жестким закономерностям грамматики, которые глубоко сидят в мозгах у каждого из нас.

Пожалуй, это и мне прибавило бы головной боли. Но, к счастью, демаркисты — закоренелые торгаши. Более двух веков Йеллоустоун был центром процветающей межзвездной торговой сети. За ее счет кормились многие молодые колонии — а потом она, точно вампир, высасывала свои вливания обратно, когда техническое развитие колоний достигало должного уровня. Для таких кровососов умение находить общий язык — и в буквальном смысле тоже — жизненная необходимость.

Само собой, путешествие не обещает быть безопасным. В этом смысле я полностью согласен с Вадимом… правда, это будут опасности несколько иного рода. Эти опасности нельзя увидеть и уничтожить. Их источник — я сам. Я не разбираюсь в тонкостях культуры этого мира, который обогнал мою планету в развитии как минимум лет на двести. Да, это не опасно для моего здоровья, для моей жизни. Под угрозой оказывается моя миссия.

Этого уже достаточно, чтобы быть осторожным. Но все равно, это не повод, чтобы покупать фальшивую «гарантию защиты» у головорезов типа Вадима — есть у него какие-то связи или нет.

Кстати, о Вадиме… Что-то привлекло мое внимание, а через секунду я понял, что именно этот тип оказался в эпицентре разборки.

Он сцепился с каким-то парнем, который, похоже, только что вошел в отсек. Противники тузили друг друга, продолжая при этом держаться за петли. Неужели Вадим встретил достойного соперника? Нет. Вскоре я уловил в движениях моего недавнего собеседника какую-то томную скуку. Вадим просто позволял противнику строить иллюзии относительно соотношения сил. Прочие пассажиры изо всех сил делали вид, что не замечают потасовки, и явно благодарили судьбу за то, что этот бандит наконец нашел себе жертву.

И тут у Вадима переменилось настроение.

В один миг притиснув новичка к стене, он принялся вдавливать свою мясистую пятерню в перекошенную от страха физиономию противника. Тот хотел что-то сказать, но Вадим надавил сильнее, загоняя слова обратно в глотку, и все, что парень ел на обед, исторглось наружу. Брезгливо отодвинувшись, Вадим перехватил скобу чистой рукой и впечатал кулак в живот пассажиру, чуть пониже грудной клетки. Парень хрипло кашлянул, его глаза налились кровью. Он попытался вдохнуть прежде, чем Вадим нанесет очередной удар.

Но Вадим решил, что с него хватит. Он помедлил лишь затем, чтобы вытереть руку о матерчатую обивку стены, потом отцепился и уже собирался оттолкнуться ногами, чтобы вылететь в один из дверных проемов.

Расчет траектории занял не больше секунды. Я сделал толчок первым. Восхитительный миг свободного падения — и я ткнулся в стену в метре от Вадима и его жертвы. Вадим потрясенно уставился на меня.

— Мирабель… Кажется, мы завершили переговоры?

— Я их только что возобновил, Вадим, — ответил я с лучезарной улыбкой.

Я закрепился получше и нанес удар с той же небрежной легкостью, с которой тот только что отделывал пассажира, и примерно в то же место. Вадим с тихим стоном сложился пополам, точно бумажная фигурка.

К этому времени остальные пассажиры успели забыть, что должны изображать непричастность.

— Не знаю, кто из вас общался с этим человеком, — обратился я к окружающим, — но я сомневаюсь, что он на самом деле профессионал. По моему мнению, это только слова. Если вы заплатили ему за охрану, то почти наверняка выбросили свои деньги.

— Ты покойник, Мирабель, — сумел выдавить из себя Вадим.

— Значит, мне нечего бояться.

Я поглядел на его жертву. Пассажир успел чуть порозоветь и вытирал рукавом губы.