Я много времени провел у Эрика в гостях, читая документы, перелистывая фотоальбомы и просматривая домашнюю кинохронику. Например, с одной фотографии на меня смотрели два улыбчивых подростка, стоявших возле своих велосипедов. Этот снимок Эрик снабдил подписью: «Счастливые путешественники». Имелась бобина 8-мм кинопленки, запечатлевшей несколько минут, когда Фрэнк Олсон играл со своими детьми в саду. Кроме того, сохранились и те сюжеты, которые Фрэнк снимал сам во время поездки в Европу за несколько месяцев до собственной гибели. Там были «Биг-Бен» и смена гвардейского караула. Там были берлинские Бранденбургские ворота. Там была Эйфелева башня. Ни дать ни взять хроника семейного вояжа по заграницам — с той только разницей, что семьи там никакой не было. Порой на этих 8-мм бобинах удавалось заметить лица спутников Фрэнка Олсона: трое мужчин в длинных черных пальто и мягких фетровых шляпах сидят за столиками уличных парижских кафе, разглядывают девушек.

Я, в свою очередь, разглядывал их, а затем Эрик показал мне домашнее видео, которое снял его приятель 2 июня 1994 года, когда эксгумировали тело Фрэнка Олсона.

Небольшой экскаватор раскапывает землю на кладбище.

А вот журналистка местной газеты обращается к Эрику, силясь перекричать шум: «Вы не передумали?»

— Ха! — отвечает Эрик.

— А я все время жду, что вы вот-вот передумаете! — кричит журналистка.

А вот и сам Фрэнк Олсон, сморщенный и бурый, лежит на мраморном столе патологоанатомической лаборатории при Джорджтаунском университете, штат Вашингтон, со сломанной ногой и проломленным черепом.

Новые кадры: Эрик вновь дома, возбужденно разговаривает по телефону с Нильсом: «Я сегодня отца видел!»

Когда Эрик положил трубку, он рассказал своему другу с видеокамерой историю велосипедного вояжа, который вместе с Нильсом он совершил в 1961 году: прямиком от дома до самого Сан-Франциско.

— Однажды в журнале для бойскаутов я прочитал заметку о четырнадцатилетием парнишке, который на своем велосипеде добрался из Коннектикута до Калифорнии, — сказал Эрик, — и я подумал: «Мне сейчас шестнадцать, брату двенадцать, в среднем как раз четырнадцать, так что и мы могли бы это проделать». В общем, мы раздобыли пару ужасно тяжелых, двухскоростных велосипедов — и поехали. Просто взяли и отправились, потому что слышали, что дорога приведет нас к океану. Так оно и вышло.

— Быть не может! — воскликнул товарищ Эрика.

— А вот и может, — ответил тот. — Пересекли всю страну.

— Никогда не поверю!

— Да, это невероятная история, — кивнул Эрик. — Кстати, я никогда не слышал, чтобы какой-нибудь парнишка моложе моего брата смог на двух колесах пересечь Соединенные Штаты. Если задуматься… двенадцать лет! Вдвоем! Масса приключений по дороге!

— А как же вы ночевали?

— Под открытым небом. Или фермеры приглашали к себе. А в Канзас-Сити нас забрали в полицию, потому что подумали, будто мы убежали из дому. Когда все выяснилось, они разрешили нам переночевать у них в каталажке.

— И все это с разрешения вашей матери?

— Ну да. Я же говорю: невероятная история.

(Элис, мать Эрика, умерла в 1994-м. Она превратилась в тихую алкоголичку еще в шестидесятых; запиралась в ванной и потом выходила оттуда злая и растерянная. При ее жизни Эрик никогда бы не решился на эксгумацию останков. Его сестры Лайзы тоже нет на свете. Она погибла вместе с мужем и двухлетним сыном. Вся их семья летела в Адирондакские горы, где они собирал ись вложить деньги в лесопилку. Самолет потерпел крушение; погибли все, кто находился на борту.)

— Да-а, — продолжал Эрик, — трудно понять, почему она нам это разрешила. Впрочем, мы звонили домой два раза в неделю, из самых разных мест, а наша местная газета также дважды в неделю публиковала сообщения, например, «Олсоны достигли Сент-Луиса!». В ту пору по всей стране вдоль дорог стояли рекламные щиты одного казино в Рино. Называлось оно «Харолдс-клаб». Крупнейший игорный дом мира. Их девиз звучал так: «ИЛИ ХАРОЛДС-КЛАБ, ИЛИ НИЧЕГО!» Вся наша поездка, можно сказать, прошла под этим девизом. Но когда мы приехали в Рино, то выяснили, что нас в «Харолдс-клаб» не пустят: маленькие еще. Тогда мы придумали одну штуку: надо сделать плакатики с этим девизом, привязать их к багажникам, а потом прийти в казино и заявить этому Харолду, или кто там у них заправляет, что мы с этими плакатами проехали по всей стране и просто умираем от желания посмотреть на «Харолдс-клаб». Ну вот, зашли мы в аптекарский магазинчик, попросили у них ненужную картонную коробку, купили цветные карандаши и принялись за дело. Хозяйка, продавшая нам карандаши, поинтересовалась: «Ребята, а что это вы затеяли?»

Мы ей ответили: «Рисуем плакаты с надписью „Или „Харолдс-клаб“, или ничего!“. Потом пойдем к ним и скажем, что ехали с ними всю дорогу из…»

Она сказала: «Ну уж нет, эти люди очень умные. Они ни за что не попадутся на такую уловку».

В общем, нарисовали мы плакаты, вышли на улицу, немножко поваляли картонки в грязи, прикрутили их проволокой к багажникам, доехали до казино — невероятно громадное! в буквальном смысле самое большое казино мира! — и наткнулись на охранника.

Он нас спрашивает: «Чего надо?»

— Хотим поговорить с Харолдом, — отвечаем мы.

— Харолда здесь нет…

— А кто здесь есть?

— Харолд-младший.

— Годится. Сойдет и Харолд-младший.

— Ладно, схожу посмотрю.

Довольно скоро появился такой дядька в карнавальном ковбойском костюме. Картинка, а не человек. Короче, выходит он, смотрит на наши байки и спрашивает: «Вы чем здесь занимаетесь?»

Мы ему объясняем: «Уважаемый Харолд. Мы пересекли на этих велосипедах все Соединенные Штаты, потому что очень хотели посмотреть на „Харолдс-клаб“. Даже когда ехали по пустыне, тоже хотели».

А он говорит: «Ого! тогда заходите!»

Ну, мы у них провели целую неделю. Он катал нас на вертолете вокруг Рино, поселил в отличном отеле. А когда мы уже собрались обратно, он нас спрашивает: «А что, ребята, вам, наверное, и Диснейленд хочется посмотреть? А давайте я прямо сейчас позвоню моему другу Диснею!»

Набрал он номер Уолта Диснея, но — величайшее разочарование всей моей жизни — того не оказалось дома.

Я не переставал задаваться вопросом: почему вечером того дня, когда Эрик эксгумировал останки своего отца, он тратил время, рассказывая другу историю насчет девиза «Или „Харолдс-клаб, или ничего!“». Возможно, оттого, что во взрослой жизни Эрик мало видел добра от незнакомых людей, ничего не получил от пресловутой «американской мечты» — но вот в тот день, когда тело Фрэнка Олсона лежало на мраморе в лаборатории патологоанатома, появилась надежда, что дела повернутся в лучшую сторону. Может, объявится какой-нибудь еще «Харолд-младший» и любезно раскроет все ответы.

В 1970 году Эрик поступил в Гарвард. Он приезжал домой каждый День благодарения, а поскольку в пятьдесят третьем Фрэнк Олсон выпал из окна именно на праздник Дня благодарения, Эрик всякий раз просил мать: «Расскажи опять эту историю».