Новгородский князь чуть опоздал на совет, что было сделано вполне сознательно. Опоздание наместника великого киевского князя не могло не вызвать удивления у присутствующих. А удивление способно перерасти и в некий зачаток смятения, на что очень надеялся князь Ярослав.

— Можно начинать? — несколько растерянно спросил у него посадник.

«Не зря опаздывал…» — подумал Ярослав и принес свои извинения высокому собранию.

— Прошу, посадник.

— Испросим же благословения церковного владыки…

Сразу вскочили командиры дружин ополчения:

— Нет!

— Долой!

— Вон церковников! Вон!..

— Но как же… — растерянно начал было посадник.

— А надобно просто вспомнить, как вас крестили киевляне, посадник. Путята крестил мечом, а Добрыня — огнем! — громко сказал Ярослав. — Так, дружины?

— Так!..

— Огнем и мечом!

— А сколько погибло женщин, детей, стариков!..

— Начать нужно не с благословения церкви, запятнавшей в Новгороде свое имя, а хотя бы с того, чтобы не выплачивать Киеву ежегодную дань! — предложил новгородский князь.

Закричали не только дружинники, но и купцы, ремесленники, мастера и подмастерья.

— Верно!

— Правильно сказано! Правильно!

— Не давать дани Киеву!

— Посчитаться с ним надо! Посчитаться!..

И вдруг хором:

— Не… давать… дани!..

— Слышишь решение Совета, посадник? — спросил Ярослав. — Так решено: Господин Великий Новгород более не дает ежегодной дани Киеву!

— Великий киевский князь Владимир никогда не простит этого Новгороду, — сказал посадник. — Ты хочешь новых жертв, новых мечей и новых пожаров?

Зашумел Совет. Пока еще негромко.

Ярослав поднял руку. Все смолкли. Все согласные и все несогласные.

— Значит, надо наращивать силу наших дружин. На это нужны деньги. Много денег. Обложи дополнительной данью все состоятельные сословия Новгорода.

Теперь зашумели погромче. В зале собраний не было бедных, и предложенная новгородским князем мера в первую очередь била по карманам присутствующих.

Но тут закричали дружинники:

— Обложить богатеев!

— У нас проржавевшие брони и изношенные мечи!

— Тихо! — крикнул Ярослав. — Не захотят дать миром, возьмем силой!

Примолкли все. И богатеи, и дружинники.

— Я верну Господину Великому Новгороду его былую мощь и мировую славу. Его корабли с новгородскими знаменами над мачтами и с множеством товаров в трюмах снова поплывут во все европейские гавани. Они вернут затраты сторицей. Скупость ничего не наживает, наживает только торговля, и я не прошу с протянутой нищенской рукой у вас золота, я одалживаю его под огромные барыши.

— Золото? — переспросил кто-то из «Золотых поясов». — Какое золото?.. У нас нет…

— Потрясем — и зазвякает, — сказал командир первой дружины, и зал засмеялся.

— Да, золото! — громко повторил Ярослав. — Я не хочу, чтобы на мечах киевлян гибли наши братья. Я найму варягов, набивших руку в сражениях, потому что их исстари кормит меч. Варяги проломят брешь в любой киевской дружине, а нашим дружинам останется лишь закончить разгром.

— И это говорит сын великого киевского князя? — выкрикнул кто-то из присутствующих.

— Великий киевский князь убил моего деда и мою бабку после того, как прилюдно надругался над моей матерью. У меня куда больший счет обидам, чем у любого, сидящего в этом зале.

Ярослав замолчал. В зале стояла гробовая тишина.

— Я уничтожу не только князя Владимира, но и сотру с лица земли Киев, — в полной тишине закончил он. — И сделаю Господин Великий Новгород столицей Руси!

Взревел весь Великий совет. Все повскакали с мест, кто-то обнимался с соседом, кто-то плакал, кто-то что-то кричал…

Новгородский князь Ярослав добился своей цели на Большом совете. Ему дали золото для платы варягам, дружины и ополчение были оснащены новым оружием и новой броней, и война с великим киевским князем Владимиром стала уже неизбежной.

1

В Киев доходили разрозненные слухи о действиях новгородского князя, но… Но его отец, великий князь Владимир полагал, что Ярослав укрепляет свое влияние, а потому и был вполне им доволен. Тем более что слухи доходили до Киева очень медленно.

Наоборот, из Киева в Новгород слухи неслись куда быстрее. И совсем не разрозненные, а весьма определенные и очень содержательные. Точнее, их следовало бы назвать правдивыми, продуманными и приведенными в порядок. Бывший новгородец, а ныне киевлянин Звездан прекрасно справлялся с поручением новгородского князя Ярослава.

«Киевский князь назначил командирами киевских дружин своих сыновей Бориса и Глеба. Стало известно, что дружины им не доверяют, потому что они — княжичи. Сражаться, может быть, и умеют, но командовать людьми в боях доселе им не приходилось».

«У вас осталось несколько человек Ладимира. Их легко выловить: они плохо говорят по-новгородски».

«Великий князь повелел теребить мосты и ладить дорогу на Новгород».

Ярослав получил последнюю депешу, когда в Господин Великий Новгород прибыла первая тысяча варягов. Переговорив с ними, он тридцать варягов отправил к Звездану в сопровождении одного из его людей.

И только после этого начал подтягивать обе новгородские дружины и ополчение к границам новгородского княжества. С повелением пересекать границу только по его личному, княжескому приказу.

Ярослав, как и отец его Владимир Красное Солнышко, все делал, хорошо продумав и взвесив. Вот и раньше он не отослал киевскому князю новгородскую дань совсем не потому, что не было золота. Он прощупывал ответные действия собственного отца. Когда тот строго повелел немедля выслать дань — тотчас же и послал. С извинениями.

Послал и сделал вывод: великий киевский князь уповает на силы. Выяснить, какие…

Тогда и был направлен в киевские земли безотцовщина Звездан со своими помощниками. И очень скоро пришло от него первое известие: «Великий князь послал на черемисов две дружины под командой своих сынов».

Ярослав сразу сообразил, что у великого киевского князя нет более полководцев. А никогда не командовавших доселе дружинами княжат дружинники не примут. Они для них — навсегда княжата.

И нахлестывая коней, помчались к Звездану сменные гонцы: «Перехватывать всех великокняжеских гонцов. Заслать в дружины своих людей. Передать, чтобы слушались только моих повелений».

Князь Владимир узнал через людей Ладимира о недовольстве в дружинах Бориса и Глеба и о тайных, хитрых ходах Ярослава. Весьма этим обеспокоенный, он решил нанести Ярославу упреждающий удар, собрав для этого все наличные силы. Слишком велика была угроза. Он отдал последнее в своей жизни повеление: «Теребить мосты и ладить дорогу на Новгород». И упал. Умер, не приходя в сознание.