Саксан попробовала заглянуть через плечо Тильды, но ничего не смогла увидеть.

– Что там происходит?

– Точно не знаю, но Элизабет только что пропустила его в комнату. Пойдем послушаем у дверей.

Искушение было сильным, но Саксан не поддалась ему.

– Нет. Мы все узнаем, если леди Мери спустится в большой зал.

– О чем вы тут шепчетесь? – спросила подошедшая Тьюсдей.

Саксан быстро поведала ей об Эдрике и леди Мери, и нежное сердце Тьюсдей было тронуто этой историей. Несмотря на радость от встречи с сестрой, в душе Саксан зародилось беспокойство.

– Итак, милорд, нравится вам семейная жизнь? – бодро спросил Годрик, после того как Эдрик извинился и покинул зал.

– К ней очень легко привыкнуть, – ответил Ботолф.

– Да, это так. Мои слова сколько-нибудь помогли вам, милорд?

Вспомнив страсть, которую он обнаружил в молодой жене в первую брачную ночь, Ботолф довольно улыбнулся:

– Да, был момент, когда я… ну… удивился.

Мне пришло на ум общепринятое представление, как должна вести себя леди в такой момент, и мне стало смешно.

– К сожалению, должен признаться, что мне потребовалось два года, чтобы увидеть, насколько я был не прав, и еще год, чтобы исправить зло, причиненное моим невежеством.

– Вы можете не отвечать, поскольку это личный вопрос, но все-таки: что заставило вас измениться?

– Действительно, это личный вопрос, но мы женаты на сестрах, милорд, и для нашего же блага лучше быть откровенными друг с другом. Да, клянусь бородой Спасителя, женщины – странные существа. – Он засмеялся вместе с Ботолфом. – И Эдрик прав: стоит им собраться вместе – и они принимаются обсуждать нас. Надеюсь, у вас нет привычек, которые вам бы хотелось сохранить в тайне, – пошутил Годрик.

– Боюсь, что теперь задумаюсь над этим, – улыбнулся Ботолф, чувствуя, что между ним и его новым родственником устанавливаются дружеские отношения.

– Да, теперь о том, что открыло мне глаза на мою глупость. Однажды, в очередной раз сбежав от Тьюсдей, я встретил старого друга. За кружкой эля он пожаловался на холодность своей жены, думая, что я страдаю от того же. Представляете, как подействовал на него мой рассказ о том, что я считал своим проклятием. Я только благодарен Богу, что, пребывая в заблуждении и невежестве, никогда не был с другими женщинами. Нанести такое оскорбление Тьюсдей, когда она отдавала мне все, чего только может желать мужчина! – Годрик покачал головой.

– Но все кончилось хорошо. У вас двое прекрасных сыновей, а теперь и дочь.

– Да, моя маленькая Хани. Она заставит меня поседеть, когда вырастет.

– Вы уже выбрали ей мужа?

– Нет, милорд. Я следую традиции Тоддов: ей самой будет позволено сделать выбор. По себе знаю – это лучший способ. В нашем клане все браки заключались по любви. Если к кому-то лежит душа, это прекрасно, даже если настоящая любовь приходит позднее.

– Я не оставил Саксан выбора, – тихо произнес Ботолф.

– Выбор небогат и у мужчин в вашем положении. Готовность, с какой Саксан приняла ваше предложение, говорит о том, что она добровольно приняла решение. Если бы эта сумасбродка не хотела выходить за вас замуж, она бы дошла до самого короля, но не согласилась на этот брак. Не сомневайтесь. Девушка, которая отправляется на поиски предполагаемого убийцы ее брата с кинжалом в руке, – не из тех, кто падает на колени перед графами и королями, если ей этого не хочется.

Ботолф почувствовал, как по его телу разлилось тепло, но отнюдь не от доброго эля. Внезапно он осознал, что, несмотря на пьянящую страсть Саксан и ее слова в ту ночь, когда она согласилась выйти за него замуж, у него все же оставались кое-какие сомнения. Слова Годрика уничтожили последние из этих сомнений: Саксан вышла за него по доброй воле. Если бы она не хотела, то боролась бы изо всех сил, а ее родственники, возможно, еще и помогали бы ей в этой борьбе.

– Я всегда недоумевал, почему вы не наказали Саксан после ее нападения на вас, – сказал Годрик, прерывая размышления Ботолфа, пытавшегося разобраться, почему ему так важно знать, что Саксан действительно хотела его в мужья.

– Помимо того, что оно не удалось, я не чувствовал необходимости наказывать человека за действия, совершенные в горестном ослеплении. Будь я на ее месте, то действовал бы так же. По поведению моих друзей я понял, что они не сочли решение оставить это дело без последствий проявлением слабости. Этому, конечно, способствовал тот факт, что Саксан еще очень юная. – Он лукаво улыбнулся. – Все думают, что она просто восхитительно темпераментна.

Годрик расхохотался:

О да, женщины из рода Тоддов весьма темпераментны, однако порой это приводит к неприятностям.

– И за годы совместной жизни с Тьюсдей вы не пытались укротить ее?

– Я и не хотел ее укрощать. А вы хотите?

– Иногда, – задумчиво протянул Ботолф. – Например, когда Саксан бьет меня в грудь и называет лошадиным огузком.

Годрик рассмеялся:

– Я не привык к подобному обращению.

– А как вы отвечаете на такое оскорбление?

– Отвечать на подобные глупости я считаю ниже своего достоинства.

– Ну да, конечно. А каких же действий требует достоинство?

– Ну, в прошлый раз я вылил ей на голову ушат воды.

Войдя вместе с сестрами в большой зал, Саксан взглянула на хохочущих мужчин и усмехнулась:

– Ботолф и Годрик хорошо поладили друг с другом.

Тьюсдей поморщилась, посмотрев на своего мужа.

– Это наверняка означает, что нас ждут какие-то неприятности. Они, вероятно, утешали друг друга.

Заметив, как внимательно Тьюсдей изучает Ботолфа, Саксан спросила:

– В чем дело?

– Ни в чем. Я думаю, твой муж, – очень скрытный человек.

– Почему ты так считаешь?

– Не могу сразу объяснить. То, как он смеется, наверное. Какие бы чувства его ни одолевали, он будет бороться с ними, а если проиграет борьбу, то тебе не признается. Нет, нужно большое терпение, чтобы любить этого человека.

– Я уже это поняла.

– Возможно, он никогда не скажет тебе о любви, Саксан. Ты готова к этому?

– Должна быть готова. Он мой муж, и я люблю его. Мне придется найти свое счастье в том, что я от него получаю.

Саксан знала, что это будет непросто. Она все время надеялась на ответное чувство, но что, если с годами любовь не появится? Постепенно она станет разочарованной и несчастной. Саксан страшилась такого будущего. Тщетное ожидание любви разрушит ее душу, медленно отравляя их семейную жизнь в Регенфорде.

– Какие у вас торжественные лица, – сказал Годрик, когда жена села возле него.