Магда удалилась, и в зале как-то померкло.

— С тобой она полюбезнее, — тихо проговорила Шейна.

— Да. Правильно. Даже роскошной женщиной назвала.

Воцарилось молчание, а потом они повалились друг другу на грудь, сотрясаясь от смеха.

— Знаешь, кто мы такие? — заключила Шейна. — Две жалкие личности.

32

Пятница, утро

Таня предложила еще пятьдесят тысяч — меньше, чем рассчитывала Жожо. Олив накинула двадцать.

— Что такая грустная? — спросил Мэнни. Но он знал ответ. — Боитесь, не удастся обставить Ричи Ганта с его миллионом сто?

— Еще не вечер.

Но Таня набросила еще десятку, Олив — тоже десять. Обе почти дошли до потолка, сейчас ставка составляла миллион девяносто.

— Надо выжать еще десятку, — сказал Мэнни.

— Двадцатку. Я хочу его переплюнуть, а не просто сравняться.

Таня дала еще пять, столько же набавила Олив. И еще три от Тани! Рубеж Ричи Ганта был перейден. Самую малость, ну и что?

Малыми порциями Жожо удалось вытянуть из обоих издательств еще чуток, и торги замерли на отметке миллион сто двадцать.

— Двадцать штук сверх Ганта, — заметил Мэнни. — Можно останавливаться.

Но Жожо уже и так решила заканчивать. Денег на кону больше не было, а поскольку предложения обеих сторон сравнялись, то предстоял конкурс красоты: Натану представят обоих издателей, те устроят небольшую показуху, и Фрей будет решать, кто ему больше понравился.

Мэнни позвонил писателю.

— Утром в следующий четверг, — сказал он. — В десять вы идете в «Докин Эмери», а в полдвенадцатого — в «Садерн Кросс».

Пятница, полночь, дома у Жожо

Зазвонил домофон. Марк. Он отправил толпу крикливых итальянцев гулять, а сам без приглашения явился к Жожо.

— Захотел тебя увидеть. От итальяшек избавился, — подвыпившим голосом прокричал он в домофон. — Я на такси.

— Что ты хочешь? Медаль?

Она была рада его видеть, и даже очень, но негоже ему брать моду заскакивать на короткий перепихон, когда ему вздумается, по дороге домой к жене.

Она стояла в дверях и смотрела, как он преодолевает последние ступеньки.

— У меня тут мог оказаться другой. Не боишься? Он наконец поднялся и со всем пылом подвыпившего кавалера притянул ее к себе.

— Не советую.

— Этот женатик не советует мне заводить другого ухажера!

— Правильно. — Он не без труда выудил из кармана мобильник. — Это все слишком далеко зашло, сейчас я объявлю Кэсси, что я люблю тебя и…

Она выхватила у него телефон.

— Дай сюда, пьяный дурак. Раз уж ты здесь, у меня на тебя виды.

Двадцать минут спустя

Жожо откатилась; оба вспотели и запыхались.

— Это… это… — выдохнул он.

— Отвратительно?

— Да. А тебе?

— Хуже не бывает.

— Завершила аукцион и решила выпустить пар?

— Не пар, а гормоны, — усмехнулась она.

— Ты очень рисковала.

— Но ведь получилось!

— Признайся, ведь ты на это пошла, чтобы побить Ричи Ганта?

— Естественно!

Она лизнула его в плечо. Соль на гладкой коже. Потом уткнулась лицом ему в шею и втянула запах. Господи, до чего же вкусный!

Следующее утро, 5:45

Они проснулись одновременно, посмотрели на часы, и у обоих от ужаса округлились глаза и волосы встали дыбом.

— Черт! — ахнула Жожо. — Марк, быстрей, собирайся домой!

— Твою мать! — Бледный с похмелья, Марк пулей вылетел за дверь, на ходу одеваясь. — Я позвоню.

— Ладно. Ни пуха!

Хлопнула дверь внизу — наверное, съехал по перилам. В животе у Жожо встал нервный ком: настал критический момент. Кэсси все узнает, Марк ей во всем признается, они откроются детям, все это будет ужасно, он уйдет из дома, переедет к ней, они поженятся, но она к этому еще не готова.

День тянулся бесконечно. Марк не подавал голос. Она отправилась на йогу, рассчитывая хоть немного отвлечься от томительного ожидания. И это сработало, но на какой-то час, не больше. Дома она почти ожидала увидеть под дверью Марка с чемоданом вещей. Но ни его самого, никаких сообщений не было. Должно быть, Марк и Кэсси сидят в море слез и взаимных обвинений. При этой мысли у нее внутри все сжалось.

Полдня они с Бекки ходили по магазинам, и каждые пятнадцать минут Жожо проверяла телефон — нет ли сообщений. Пусто. Как она страдала, что не может сама ему позвонить.

Наконец, уже вечером, он позвонил. Жожо сидела в гостях у Бекки и Энди.

— Он? — беззвучно спросила Бекки, округлив глаза.

Жожо молча кивнула.

— Это он, — зашептала Бекки на ухо Энди, и оба сцепили руки, словно дожидаясь результата биопсии.

Жожо встала и направилась в гостиную.

— Что случилось? Разрыв?

— Нет.

Она впервые за целый день вздохнула полной грудью. Но чувству облегчения сопутствовало некоторое разочарование. Мысленно она уже жила с ним и была очень счастлива.

— Ну, давай, рассказывай.

Выяснилось, что Кэсси мирно проспала всю ночь и обнаружила отсутствие мужа лишь тогда, когда он ввалился без пяти семь и стал, как по бумажке, оправдываться: дескать, вечер с итальянцами затянулся, потом бар отеля, уснул на диване, если не веришь — вот их телефон.

Но Кэсси ему поверила — Жожо даже решила, что она глупее, чем казалось, — и большую часть воскресного дня они провели вдвоем с Марком в сдержанном обсуждении того, что случилось.

— Мы слишком близко подошли к краю, — заключили они. — Надо, чтобы впредь это не повторялось.

Но это повторилось. Через четыре ночи. Пусть предыдущий раз и вызвал массу волнений, но это был не конец света, они выкрутились тогда. Выкрутились и теперь.

33

Четверг, утро, издательство «Докин Эмери»

Жожо вышла из лифта и жестом пригласила Натана Фрея следовать за ней.

— Да, — пересохшими губами ответил он и осторожно вышагнул из кабины на священный пол «Докин Эмери». Он был готов припасть к нему губами.

— Не нервничайте так. — Жожо мягко погладила его по спине. — Они всего лишь издатели — и готовы отвалить кучу денег, чтобы издать вашу книгу. Да любой писатель все бы отдал, чтобы оказаться на вашем месте.

Она стремительно прошла в конец коридора и бодро улыбнулась девушке за стойкой приемной.