— Тогда ты вообще ко мне не прикоснешься.

Эдриан лениво наклонил голову набок и принялся ее рассматривать, как будто она была загадкой, которую ему следует разгадать, и времени у него на это сколько угодно.

— Я думаю, у тебя хватит здравого смысла позаботиться о себе. Не думаю, чтобы ты искренне стремилась стать мученицей ради своего брата.

Его слова поразили Нору. Конечно, она не рвется к мученичеству. Но во что она превратится, если вместо этого переметнется к врагам брата? Желание, которое возбуждает в ней Эдриан, само по себе бесчестно, а особенно после того, что случилось в часовне. Если из-за этого она предаст брата, то погубит свою душу.

— Я не считаю мученичеством желание видеть его целым и невредимым.

— Не могу гарантировать его доброго здравия, — мрачно сообщил Эдриан, — но там, на антресоли, я сказал тебе правду — я не буду его убивать.

— Этого мало! Ты действуешь против него...

Эдриан сильнее стиснул ее руку.

— Он сам себе враг и сам готовит свой конец. Но если бы он проявил здравомыслие, то мог бы воспользоваться моей помощью.

У Норы перехватило дыхание.

— Что... что ты имеешь в виду?

— Именно то, что сказал. В моих руках немалая власть. Король считается со мной. Но если мне придется встретиться с твоим братом в бою, это не пойдет ему на пользу.

Нора со страхом всматривалась в его лицо. Эдриан ответил ей твердым взглядом. Он что, предлагает помочь ее брату, и Дэвид будет пленен мирно?

— А если вы встретитесь не в бою? Что тогда?

— Тогда я могу ему помочь своей властью.

Очень неопределенное обещание — и это в лучшем случае. Неужели она поверит ему, особенно после того, что он совершил сегодняшней ночью?

Вот только... если Эдриан действительно говорит правду... если он правда ее любит... тогда, если дела пойдут самым худшим образом, то есть если Дэвида поймают, то чем будет рисковать Эдриан, защищая ее брата? Возможно, положение лорда Ривенхема требует, чтобы его новый родственник не был обезглавлен на глазах у всего города?

Тогда этот брак может оказаться полезным... Эта мысль вдруг испугала Нору. Как легко она уступает доводам Эдриана!

Эдриан протянул руку, нащупал ее косу, вытащил из-за плеча, погладил и слегка потянул, как канат. Нора не поддалась мягкому нажиму и с замиранием сердца ждала, что он будет делать.

Эдриан не стал ничего делать, а просто сидел и смотрел на нее, поигрывая кончиком косы, но эти легкие прикосновения к ее волосам постепенно проникали в нее, как яд.

— Я не могу доверять тебе, — прошептала Нора.

Сожаление в его улыбке наверняка было притворством. Иначе и быть не может.

— Да и какие у тебя могут быть причины доверять мне? Это мое дело — убедить тебя.

— У тебя ничего не получится.

— Тебя можно удивить. — И он снова легонько потянул ее за косу, пытаясь заставить придвинуться.

Сопротивляясь, Нора отклонилась назад. Ей необходимо выбрать линию поведения. Они в спальне одни. Эдриан предъявляет на нее свои права, его намерения ясны, хотя он обещал не применять силу.

«Ты будешь принадлежать мне».

При воспоминании об этих словах у Норы закружилась голова и вспыхнули щеки. Она сглотнула и рассердилась на себя. Хуже всего то, что Эдриан вел себя не как завоеватель. Она сопротивлялась, и Эдриан не старался силой притянуть ее ближе. Он сам подался вперед, но не сокращал, а лишь поддерживал расстояние между ними.

Нора не могла понять его. Если он такой уж злодей, то пусть и ведет себя соответствующе. В Лондоне ее холодность приводила Тоу в бешенство. Придворные повесы, бросавшие на нее плотоядные взгляды, приходили в ярость, когда она им отказывала. Эдриан же оставался спокоен, все так же слегка тянул ее за волосы, но это был не приказ, а приглашение. Он все так же смотрел на нее и поглаживал завивающиеся кончики волос.

Стояла полная тишина.

Вдруг Нору поразила простая мысль: они ведь женаты! Это теперь ее муж! Она обвенчана с Эдрианом!

По ее телу пробежала дрожь. Как могло случиться, что весь ход этой драмы так точно совпал с ее давней мечтой? С ней рядом Эдриан, за которого она так страстно хотела выйти замуж. Он не чужой. Он познал ее. И он вызывает в ее душе чувства, которых не может вызвать никто другой.

Простить его Нора не могла, но она и не могла его бояться. Как не могла перестать желать его. Вот и теперь ее тело отзывается дрожью на его присутствие.

Сейчас Нора чувствовала озноб и дурноту. Ради сохранения чести она должна противостоять ему, но где взять силы? Нора вспомнила тот единственный случай, когда она отдалась ему. «Больше уже не будет больно», — пообещал он тогда, но ему так и не выпал шанс доказать это. А ей было больно, ужасно больно, всякий раз, когда Тоу входил к ней в спальню.

— Судя по твоему лицу, — негромко сказал Эдриан, — мысли у тебя совсем невеселые.

— А почему я должна выглядеть счастливой? Что ты сделал, чтобы я была сегодня счастлива? — Голос Норы прозвучал резко и неприятно.

— Пока ничего, но впереди еще полночи.

Обещание в его голосе заставило ее вздрогнуть. Слабость собственной плоти рассердила Нору.

— У меня уже были такие ночи с мужем. Уверяю тебя, ничего хорошего в этом не оказалось.

Лицо Эдриана вдруг потемнело. Он снова поймал ее руку и погладил ее.

— Между теми ночами и этой неизмеримая разница. — Эдриан произнес это спокойно, без бравады и похвальбы. Как он уверен, что сможет доставить ей удовольствие! Там, на лугу, она убедилась, что у него есть для этого причины. Лишь последним усилием воли она сумела его остановить. Как его бедра прижимались к ней!

Тут Нора заметила, что дышит неровно и часто. Неужели она не лучше животного? Как она может желать человека, который обошелся с ней не лучше Тоу?

«Но я хочу, хочу, хочу его! Хочу, и все».

В горле возник ком. Сердце оборвалось, как перед падением. К Тоу Нора никогда не испытывала желания, но до этого никому не было дела. В их союзе ее воля ничего не значила. Но сейчас... сейчас она сама, сама хотела этого, хотя близкие не могли одобрить такой брак.

Молчаливое приглашение Эдриана давало Норе понять, что в их союзе остается место для ее воли, для ее собственной воли, — не воли брата или отца, а только ее воли, ее желания.

Нору смутила эта мысль и даже вызвала панику. В конце концов, ведь он силой принудил ее к браку! И какая разница, если сейчас он делает вид, что ищет ее согласия?

— Ты мог сделать меня счастливой, — быстро сказала она. — Когда-то мог. Когда-то выйти за тебя замуж было для меня... — Не находя слов, Нора покачала головой. — Но после того что случилось сегодня... после того, что ты сделал... у тебя не было права...