Курахов вышел из гостиницы с большим кейсом и пакетом в руках. Он был в костюме, при галстуке, и его вид никак не подходил для предстоящего путешествия. Должно быть, профессор полагал, что в пиджаке он будет выглядеть более солидно, чем в спортивном костюме, как и подобает выглядеть учителю перед учеником. А может быть, ему не хотелось упаковывать костюм в кейс. Я сказал, что его вид не вполне соответствует имиджу кладоискателя, на что Курахов ответил:

– Уж не думаете ли вы, что я буду копать землю?

Я напомнил, что еще совсем недавно он намеревался снять клад в одиночку, но на это замечание профессор не отреагировал. Придирчиво осмотрев переднее сиденье, он сел в машину, предоставив мне возможность уложить кейс и пакет в багажник. Едва я сел за руль, профессор властно махнул рукой и скомандовал:

– Вперед! – И через несколько секунд: – Вы с ума сошли! У вас же машина, а не самолет!

Тут некстати проснулась Лада. Она откинула с себя плед, села и, поправляя взлохмаченные волосы, сонным голосом спросила:

– А мы уже где?

– Фу ты! – выдохнул профессор. – Что ж вы, девушка, сердце мое гробите? Откуда вы тут взялись?

– Я здесь спала, – ответила Лада, зевая.

– Правда? – Курахов искоса взглянул на меня. – Интересно бы знать, с какой целью вы пригласили эту юную деву с собой?

Я молча вернулся за руль и вырулил на центральную улицу.

– Мне кажется, – заметил профессор, – что очень скоро вы глубоко пожалеете о том, что сделали.

– Кому бутерброд с сыром? – спросила Лада, шурша фольгой за нашими спинами. – У меня еще и кофе в термосе есть.

Я молчал. Дальний свет фар выхватывал из темноты фрагменты леса, белую линию разметки и дорожные знаки, стремительно наплывающие на нас.

– А куда, интересно, вы сплавите девочку, когда мы с вами начнем… когда займемся делом? Или же вы полагаете, что она будет присутствовать? – не унимался профессор.

Я прибавил скорости. Чем быстрее неслась машина, тем скованнее и немногословнее становился Курахов.

– Значит, никто бутербродов не хочет? – в последний раз уточнила Лада и принялась за еду.

Мы проехали поворот, за которым показался светящийся «аквариум» поста ГАИ. По проезжей части, суженной оградительными барьерами, бодренько прохаживались два милиционера с жезлами в руках. Профессор что-то забормотал и стал ерзать.

– Как вы думаете, они нас остановят? – спросил профессор.

Я не успел ничего ответить – один из постовых поднял палку и махнул ею, приказывая остановиться.

– Вляпались! – сквозь зубы процедил Курахов. – Я так и знал!

– А что случилось? – отозвалась за нашими спинами Лада.

Я взял правее и остановился. Формально придраться к нам было не за что. Скорость в зоне радара, если таковой был на посту, я не превысил, запах спиртного давно улетучился, документы на машину и права – в порядке.

Гаишник, не торопясь подойдя к машине, встал напротив двери с опущенным стеклом, вяло козырнул:

– Документы, пожалуйста.

Я протянул ему права – маленькую ламинированную пластинку. Сержант взял ее, кашлянул, переступил с ноги на ногу, сдвинул фуражку повыше, чтобы не мешал козырек, и стал рассматривать фото и читать фамилию. И тогда, по едва уловимому движению глаз, по дрогнувшему излому губ я понял, что моя фамилия ему известна, что он ждал именно меня.

Пластинка исчезла в его ладони. Сержант не торопился, сохраняя выдержку. Он искал повод, чтобы задержать машину.

– Оружие? Наркотики? – усталым тоном произнес сержант.

Профессор окаменел. Лада, как ни в чем не бывало, продолжала жевать бутерброд.

– Откройте капот, – попросил сержант.

Я потянул на себя рычаг. Щелкнул замок. Сержант ждал, когда я выйду из машины и сам подниму крышку.

– Расслабьтесь, – одними губами прошептал я профессору. – На вас смотреть страшно.

Я вышел, поднял крышку капота. Сержант склонился над горячим двигателем, слабо освещенным лампочкой. Нет, подумал я, так просто он от меня не отвяжется. Наверняка это длинноносый капитан постарался, чтобы я не уехал из города. Заводить на меня уголовное дело по поводу мордобоя побоится, но с удовольствием расквитается где-нибудь в лесу, без свидетелей.

– Багажник откройте! Вещи – к досмотру!

Я закрыл капот и обошел машину. В багажнике лежали инструменты, кейс да пакет профессора.

– На СО проверяли? – спросил сержант, но ответа не стал дожидаться. – Надо еще на угон проверить…

Сержант медленно пошел вокруг машины, глядя через распахнутые двери в салон. Его взгляд скользнул по сиденьям, панели приборов, потом он уставился на жующую Ладу.

– Сумка ваша? – спросил он у девушки.

– Эта? – уточнила Лада, приподнимая за ручки свою сумку.

Дальше произошло то, во что трудно было поверить. Лада вдруг распахнула дверь с противоположной стороны, молниеносно выскочила наружу и, прихватив с собой сумку, кинулась через дорожное полотно к лесу.

Мы все рты разинули. Сержант, у которого по долгу службы должна быть мгновенная реакция, зачем-то тронул ремень, на котором висел «калашников», потом потянулся рукой к бедру, где болтался футляр с радиостанцией, но в итоге лишь пронзительно засвистел в свисток.

На фоне темного ряда деревьев в последний раз мелькнула фигурка Лады и исчезла. Сержант, удивленно взглянул на нас и спросил:

– Что это с ней?

Я пожал плечами. Профессор, сунув руки в карманы и глядя под ноги, расслабленно прохаживался рядом с машиной.

– Мы ее не знаем, – сказал он. – Попутчица. Попросила подкинуть до Симферополя.

Я не ожидал от профессора такого точного и уверенного вранья. Он вовремя понял, что от Лады, раз она повела себя нестандартно и вынудила стража правопорядка засвистеть, надо срочно откреститься.

– Испугалась девчонка, – по-своему объяснил я ситуацию.

– А чего меня пугаться? Я не кусаюсь, рога у меня не растут… Пойдемте, проверим машину на угон, – сказал сержант и пошел к «аквариуму».

Я вдруг понял, что оттуда не выйду, что наступил самый удобный момент схватиться за ускользающую свободу и довести начатое дело до конца, повторив прецедент, созданный ловкой Ладой. Уверенный в том, что я покорно следую за ним, сержант, не оборачиваясь, брел на пост. Развернувшись, я молча подтолкнул профессора в машину, сел за руль и, не дожидаясь, когда Курахов захлопнет дверь, сорвался с места. Светящийся куб поста в зеркале заднего вида задрожал и стал стремительно уменьшаться в размерах. На большой скорости я погнал «Опель» по крутому виражу, и визг покрышек, цепляющихся за асфальт, заглушил рев двигателя.