— Я думаю, здесь именно такой случай, — кивнула Нора. — Может, он успокоится, когда мы разобьем постоянный лагерь и наладим связь с миром.

— Надеюсь. Хотя далеко не уверен в этом.

Несколько мгновений никто не произносил ни слова.

— Итак? — раздался в тишине голос Слоан.

— Вы о чем?

— Мы заблудились? — спокойно осведомилась она.

— Пока не знаю, — вздохнула Нора. — Это выяснится завтра.

— Если это действительно дорога анасази, она совершенно не похожа на те, что я видел прежде, — пробормотал Арагон. — Создается впечатление, будто анасази хотели уничтожить все следы своего существования. — Он задумчиво покачал головой. — В этой дороге есть что-то зловещее, я это чувствую. Ее словно окутывает мрак.

— Зловещее? — переспросила Нора, пристально глядя на него. — Это всего лишь ваше субъективное ощущение.

Арагон молча полез в сумку и извлек пробирку с черной краской, доставленной из скального жилища.

— На одном из этих образцов я провел тест с люминолом, — сообщил он, покачивая пробирку в ладони. — Он дал положительный результат.

— Впервые слышу об этом тесте.

— Это очень простой тест, который часто используют в судебной медицине, — пояснил Арагон. — Он показывает, содержится ли в исследуемом образце человеческая кровь. — Он смотрел прямо на Нору, и темные глаза профессора поблескивали в ночи. — То, что вы принесли, вовсе не краска. Это кровь. Человеческая. Много слоев высохшей, запекшейся человеческой крови.

— Боже мой, — прошептала она.

На память ей невольно пришли строчки из донесения Коронадо: Квивира на языке их означает «Дом кровавой скалы». Возможно, слово «кровавой» употреблялось ими отнюдь не в переносном смысле.

Арагон между тем бережно извлек из рюкзака маленький череп, послуживший предметом размолвки между Норой и Слоан.

— После того как я выяснил, что стены в этом скальном жилище были выкрашены кровью, я решил внимательно исследовать череп. Вот что мне удалось выяснить. Во-первых, он принадлежит девочке лет девяти-десяти. Несомненно, она из племени анасази — видите, макушка сплющена от лежания в люльке с жесткими бортами. — Антрополог осторожно повернул находку в профиль. — Сначала я думал, что девочка погибла в результате несчастного случая — возможно, на нее упал камень. Но как следует рассмотрев его, я увидел вот это. — Он указал на несколько крошечных желобков на затылочной кости. — Сделано кремневым ножом.

— Неужели… — Слоан осеклась, не договорив.

— Именно так, — повернулся к ней Арагон. — С девочки сняли скальп.

Потирая красные от недосыпа глаза, Скип Келли медленно брел по тенистой дорожке ухоженного институтского городка. Утро выдалось восхитительное — теплое, ясное, исполненное радужных обещаний. Солнечные лучи играли в окнах зданий и золотили траву на лужайке. В кустах сирени устроилась какая-то пичуга, изливавшая сердце в жизнерадостных трелях.

— Заткнись, тварь пернатая, — пробормотал Скип.

Пичуга повиновалась.

Он остановился перед длинным приземистым строением, выкрашенным в тот же глуховатый землистый цвет, что и прочие здания института. На деревянном щите, высившемся у входа, сияла бронзовой краской надпись «Хранилище». Скип толкнул дверь и вошел внутрь.

Тяжелая створка с пронзительным скрипом захлопнулась за его спиной. Он невольно поморщился. Боже милостивый, башка трещит — хоть на месте подыхай. Во рту стоял такой поганый привкус, словно ему несколько часов подряд пришлось жевать грязные носки. Ах да! Скип поспешно вытащил из кармана пачку жевательной резинки. Нет, надо непременно переходить на пиво, иначе склеишь ласты. Обещание перейти на пиво он давал себе каждое утро.

Скип огляделся по сторонам, радуясь тусклому освещению. Всю обстановку составляли жесткие деревянные скамьи и два дисплея. Выходившие в вестибюль многочисленные двери оказались плотно закрыты и в большинстве своем не имели табличек.

Вновь раздался противный металлический скрип, и одна из дверей отворилась. Скип без всякого интереса взглянул на вошедшую женщину. Лет тридцати пяти, высокая, сухопарая. Короткие темные волосы, огромные круглые очки и вельветовая юбка.

— Вы, как я догадываюсь, Скип Келли. — Женщина протянула руку. — Я — Соня Роулинг, старший лаборант.

— Классный у вас костюмчик, — заявил Скип, отвечая на рукопожатие.

В таком только на заседание общества трезвости, добавил он про себя. Ох, Нора, ну и удружила же ты маленькому братику.

Ученая дама и бровью не повела, словно не расслышав незамысловатого комплимента.

— Мы ждали вас час назад.

— Простите, — буркнул Скип. — Проспал. Больше этого не повторится.

— Идемте.

Женщина повернулась на каблуках и открыла одну из дверей. Вслед за ней Скип прошел по коридору, свернул за угол и оказался в просторном помещении. В отличие от пустынного вестибюля здесь повсюду виднелись длинные металлические столы, заставленные какими-то инструментами, пластиковыми подносами и коробками. На многочисленных стеллажах громоздились книги и прошитые стопки бумаг. Вдоль стен тянулись ряды запертых железных ящиков. Молодой человек в дальнем углу оживленно беседовал по телефону.

— Вот здесь вам и предстоит работать. — Соня указала на пустующий стол. — Садитесь. Сейчас я введу вас в курс дела.

Скип неловко опустился на стул рядом с наставницей.

— Господи, ну и влип же я, — буркнул он себе под нос.

— Что? — Роулинг устремила на него совиный взор.

— Я хотел сказать, мне немного не по себе, — пробормотал оробевший Скип. — Видите ли, никогда прежде я не работал в подобных местах и…

— Понятно, — перебила его Соня. — Возможно, именно поэтому сегодня вы позволили себе опоздать. Надеюсь, больше этого не повторится.

Скип невольно выпрямился, словно примерный ученик в присутствии строгой учительницы.

— По словам вашей сестры, у вас природная склонность к лабораторной работе, — продолжала женщина. — В ближайшие две недели выяснится, права она или нет. Чтобы понять, на что вы годитесь, начнем с самого легкого. Вы ведь бывали в экспедициях?

— Да, но я совершенно не знаком с различными формальностями и…

— Отлично, — вновь перебила Соня. — Значит, у вас нет скверных привычек, от которых придется отучаться. — Скип удивленно вскинул брови. — Люди думают, что археологи проводят все свое время в экспедициях, среди древних развалин, — пояснила наставница. — В действительности на каждый час полевой работы приходится примерно пять часов работы в лаборатории. И самые важные открытия совершаются именно здесь.

Соня водрузила на стол перед ним поднос с большим пластиковым контейнером. Подняв крышку, она осторожно извлекла четыре плотных запечатанных пакета. На каждом имелась пометка, выведенная черным маркером: «Пондероса-Дроу». Скип скосил глаза. Пакетов в контейнере оставалось еще будь здоров.