У людей короткая память. Сейчас уже кажется, что убийствоДжорджа Альфреда Сент-Винсент Марша, четвертого барона Эджвера, стольужаснувшее и взволновавшее общество, произошло давным-давно. Его сменили новыесенсации.

Имя моего друга Эркюля Пуаро никогда не упоминалось публичнов связи с этим делом. Должен сказать, что такова была его воля. Он предпочелостаться в тени. Лавры пожинали другие, и это его вполне устраивало. Болеетого, сам Пуаро был почему-то совершенно убежден в том, что дело это раскрыл неон. Мой друг и сегодня утверждает, что на путь истинный его направила случайноуслышанная им фраза, которую произнес на улице какой-то прохожий.

Тем не менее разгадкой тайны мы обязаны гению Эркюля Пуаро.Если бы не он, вряд ли истинный убийца был бы найден.

Именно поэтому я считаю, что пришло время черным по беломуизложить все, что мне известно. Я досконально знаю все детали дела, а крометого, меня – не стану скрывать – просила рассказать о нем одна прелестная дама.

Я часто вспоминаю тот день, когда мы собрались в безупречноубранной гостиной Пуаро и мой маленький друг, меряя шагами одну и ту же полоскуна ковре, наповал сразил нас неопровержимыми доказательствами. Как и Пуаро, яначну свое повествование с театрального представления, которое видел в Лондонев июне прошлого года.

Весь город был тогда без ума от Карлотты Адамс. Годом раньшеона дала несколько выступлений, которые принесли ей огромный успех. Теперь же унее был трехнедельный ангажемент, и мы присутствовали на предпоследнемвыступлении.

Карлотта Адамс, уроженка Америки, обладала изумительнымталантом разыгрывать смешные сценки, не пользуясь косметикой, не прибегая кпомощи партнеров и без декораций. Она с одинаковой легкостью говорила на любомязыке (или заставляла вас так думать). Скетч «Вечер в заграничном отеле» былуморительным. На сцене один за другим появлялись американские туристы, немецкиетуристы, английские семьи среднего достатка, дамы сомнительной репутации,обнищавшие русские аристократы, томные и учтивые официанты.

Грустные скетчи сменялись веселыми, и наоборот. На чешку,умирающую в больнице, невозможно было смотреть без комка в горле. Минутой позжевы до слез хохотали над тем, как зубной врач манипулирует над своей жертвой,дружески с ней беседуя.

Заканчивалась программа номером, который Карлотта Адамсназвала «Имитации».

В нем снова проявился ее недюжинный ум. Черты ее лица,совершенно лишенного косметики, как бы растворялись, и перед зрителями вдругвозникало лицо известного политика, или знаменитой актрисы, или светскойкрасавицы. Каждый ее персонаж произносил небольшой монолог, и эти монологи былисоставлены чрезвычайно тонко. Они подчеркивали все слабости избранных ею людей.

Одной из последних она имитировала Сильвию Уилкинсон –талантливую молодую американскую актрису, хорошо известную в Лондоне. Номер былпродуман замечательно. Банальности, слетавшие с ее уст, наполнялись удивительномощным чувством, и вам помимо вашей воли начинало казаться, что каждоесказанное ею слово обладает глубоким смыслом. Ее голос, изысканносмодулированный, с хрипловатой трещинкой, завораживал. Сдержанные жесты,исполненные непередаваемой значительности, фигура, как бы колеблемая невидимымветром, и даже полное ощущение редкой физической красоты – как ей этоудавалось, я понять не могу!

Я всегда был поклонником несравненной Сильвии Уилкинсон ивосторгался ее драматическими ролями, а тем, кто считал, что она красавица, ноне актриса, я возражал, что у нее прекрасные сценические способности.

Было немного жутковато слышать этот знакомый, с мрачнымипровалами голос, который так часто волновал меня, видеть, как медленносжимаются и разжимаются пальцы ее руки, как разлетаются волосы, когда онаоткидывала назад голову – этим жестом она всегда заканчивала эмоциональнонасыщенную сцену.

Сильвия Уилкинсон была одной из тех актрис, которые, выходязамуж, оставляют сцену для того только, чтобы через несколько лет вернутьсяназад.

Тремя годами раньше она вышла замуж за богатого, ностранного лорда Эджвера. По слухам, она оставила его вскоре после свадьбы. Какбы то ни было, через полтора года она уже снималась в Америке, а в этом сезонепоявилась в Лондоне, в пьесе, имевшей большой успех.

Наблюдая за умно построенным, хотя и достаточно едкимпредставлением Карлотты Адамс, я вдруг задумался над тем, как к нему относятсялюди, которых она имитирует. Льстит ли им такого рода слава – и реклама? Или ихраздражает демонстрация самого сокровенного, что у них есть, – профессиональныхприемов? Ведь Карлотта Адамс ставила себя в положение фокусника, которыйговорит о трюках соперника: «Ну, это давно устарело. И делается очень просто.Хотите, покажу?»

Я решил, что если бы объектом такой пародии был я, то она недоставила бы мне никакого удовольствия. Конечно, я бы скрыл раздражение, но былбы очень недоволен. Надо обладать поистине безграничной широтой взглядов инеистощимым чувством юмора, чтобы веселиться, глядя на столь безжалостноеразоблачение.

Едва я успел прийти к такому выводу, как изумительный,хрипловатый смех, звучащий со сцены, эхом отозвался позади меня.

Я резко повернулся. Прямо за мной, подавшись вперед, сиделаледи Эджвер, больше известная как Сильвия Уилкинсон – предмет происходившего насцене.

Мне сразу же стало ясно, что я ошибся в своих выводах. В ееглазах сияло выражение удовольствия и восторга, прелестные губы дрожали отсмеха.

Когда «имитация» закончилась, она громко зааплодировала,повернувшись к своему спутнику, высокому и красивому, как греческий бог, чьелицо было мне знакомо больше по экрану, чем по сцене. Это был Брайан Мартин,самый популярный в то время киноактер, снимавшийся с Сильвией Уилкинсон внескольких фильмах.

– По-моему, потрясающе! – сказала леди Эджвер.

Он рассмеялся.

– Сильвия, ты и впрямь в восторге.

– Но ведь она просто молодец! И намного лучше, чем я думала!Шутливого ответа Брайана Мартина я не расслышал. Карлотта Адамс перешла кследующей имитации.

А то, что случилось позднее, я всегда буду считать оченьинтересным совпадением.

После театра Пуаро и я отравились ужинать в «Савой».

Неподалеку от нашего столика сидели леди Эджвер, БрайанМартин и двое незнакомых мне людей. Я указал на них Пуаро, и в этот момент кпустовавшему соседнему столику подошла и заняла свои места еще одна пара. Лицоженщины было мне знакомо, но, как ни странно, я несколько мгновений не могсообразить, кто она.