— Я не могу забеременеть, — уверенно сказалаона, — я знаю свои дни. Очень хочется домой.

— Домой вам сейчас нельзя, — заметил Дронго, —опасно. Снова могут нагрянуть преступники. У вас есть деньги?

— Дома только полторы тысячи. Но у меня есть почтиновая «Ауди». Может, продать ее? Один мой друг этим занимается.

— Про друзей забудьте. Хотя бы на время, —посоветовал Дронго. — Где ключи от машины и документы?

— Дома. В серванте. Вы не могли бы продать мою машину?

— Попрошу следователя заехать к вам за ключами.Постараюсь в ближайшее время продать вашу машину. Вы можете где-нибудьспрятаться на несколько дней?

— Могу. У подруги.

— Никаких подруг, я же вам сказал. — Дронговздохнул. — Ладно, что-нибудь придумаем. Последний вопрос — кто звонил вамобычно от имени Чиряева?

— Его адвокат Аркадий Тумасов или же Анатолий Шпицын.Он тоже близкий друг Чиряева. Такой же, каким был Очеретин.

— Вы знаете, где работает Шпицын?

— Он глава охранного агентства не то «Чаран», не то«Чачаран».

— Может быть, «Чагчаран»? — сказал Дронго.

— Да, кажется, так. Прежнего главу агентства убили, иего место занял Шпицын.

— И давно он там работает?

— Не очень. Несколько недель. Точно не знаю. Он дваждызвонил мне, оставил свой телефон, даже передал через моего водителя своювизитную карточку. Я обратила внимание на название агентства, потому что раньшетам работал знакомый Чиряева. Бывший сотрудник милиции. Кажется, Артемьев. Яего несколько раз видела, он приезжал к Чиряеву на дачу. С женщиной по имениАлевтина. Старое русское имя, я поэтому и запомнила. Так вот, этот Артемьевпогиб. Водитель мне рассказал. Этот паршивый слизняк, который казался мнепорядочным человеком.

После перенесенных испытаний ей хотелось высказаться. Излитьдушу. В какой-то мере она чувствовала себя отмщенной: насильники за своезлодеяние поплатились жизнью.

— Спасибо за информацию, — сказал Дронго, — явыйду на минутку. — Дронго покинул палату и сказал Романенко, курившему вкоридоре: — Ее надо срочно увезти из больницы. Ни Чиряев, ни его враги неоставят ее в покое.

— Куда я ее увезу? — с горечью произнесРоманенко. — Это в Америке есть фонд защиты свидетелей, который получаетсредства из федерального бюджета, а у нас сотрудникам месяцами зарплату невыдают. Мы бумагу за свой счет покупаем. А вы говорите «увезти».

— У нее есть деньги, — сказал Дронго, —правда, небольшая сумма. Есть машина. Попрошу кого-нибудь из знакомых срочнопродать ее. С деньгами она сможет хотя бы на время укрыться.

— Сейчас она пока проходит по уголовному делу какпотерпевшая, — напомнил Романенко, — но если будет доказана ее связьс Чиряевым, она из потерпевшей может превратиться в свидетеля, а то и вобвиняемую. Скорее всего машина куплена на деньги Чиряева, и в этом случаеподлежит конфискации.

— Всеволод Борисович, на данный момент онапотерпевшая, — напомнил Дронго, — и важный свидетель. Ваша задачауберечь свидетеля до суда. Мы уже потеряли Труфилова. Нам нужно ее спасти.Представьте, сколько всего она вынесла.

— Что вы предлагаете? — спросил Романенко.

— Поместить ее в какой-нибудь закрытый санаторий длясотрудников ФСБ или МВД и держать там, пока не найдется покупатель на еемашину. С деньгами она сможет куда-нибудь уехать, а потом продать еще иквартиру. Если у вас нет денег, чтобы защитить свидетеля, то должно по крайнеймере хватить мужества не мешать ей защищаться самой.

— Она вам все рассказала?

— Почти все. Не вызывает сомнений, что всю эту грязнуюисторию затеяли враги Чиряева. Подставили несчастную женщину, заманилиОчеретина в ее квартиру и убили. Это своего рода грозное напоминание Чиряеву онеуплаченном долге.

— Хорошо бы она согласилась выступить в немецкомсуде, — произнес Романенко.

— Вам очень хочется, чтобы ее убили? Она ведь нерасскажет ничего нового. Не тот человек Чиряев, чтобы откровенничать сженщиной. Мы только зря потеряем время и дадим ему лишний шанс. А мы обязанызагнать его в угол.

— При этом отпустив на свободу, — сказалРоманенко, — ладно, ладно, не хочу с вами спорить. Сделаем все, как выговорите.

— И последнее, — попросил Дронго, — еслиможно, уничтожьте эти гнусные фотографии.

— Это вещественное доказательство, — возмутилсяВсеволод Борисович, — вы толкаете меня на преступление.

— Оставьте несколько «нейтральных» снимков, где онизапечатлены в ресторане, — предложил Дронго, — совсем не обязательноприобщать к делу целую пачку.

— С вами невозможно спорить, — вздохнулРоманенко, — что-нибудь еще?

— Больше ничего. Надо забрать ее отсюда немедленно. Апотом поехать на Мичуринский проспект. Очень любопытно попасть там в однуквартиру. Но учтите, фотографии можно уничтожить только завтра. Сегодня они нампонадобятся. Необходимо найти квартиру, где состоялось свидание Мары смужчиной, который так подло ее подставил.

— Может, нам его поискать?

— Думаю, это бесполезно. Вряд ли убийцам нуженотработанный материал. Я уверен, его убрали еще вчера, сразу после злополучногосвидания. «Мавр сделал свое дело. Мавр может уходить».

— Скажите честно, вы уверены, что мы сумеем что-либодоказать? — вдруг спросил Романенко.

— Уверен, — ответил Дронго, — и не простодоказать. Мы отправим всех мерзавцев на скамью подсудимых и покажем обществу,как страшно, когда переплетаются интересы чиновников и бандитов.

Если бизнес идет особенно хорошо, жди беды. Он помнил этислова мудрого Насыра, когда тот поручал ему этот магазин. В нашем деле, любилповторять Насыр, никто не застрахован от неожиданностей. Куда спокойнееработать с небольшими партиями товара, не гнаться за бешеными деньгами. Это какв казино, когда ставишь крупную сумму на цвет, можно разбогатеть, а можно ипроиграть. Или выпало зеро, и ты оставался с половиной своего выигрыша. Икому-то доставалась другая половина.

Ахмад Джанкишиев приехал в Москву из далекого Бишкека.Раньше город назывался Фрунзе, словно в насмешку над жителями, многие изкоторых, не выговаривая буквы «ф», называли свой город «Прунзе». И смешно, иобидно. И хотя легендарный полководец не имел к этому никакого отношения,благодарные киргизы с радостью восприняли весть о возвращении городу прежнегоназвания.

К началу девяностых, когда во всей стране, в том числе и вБишкеке, уровень жизни резко снизился, Ахмад уже прочно обосновался в Москве.Он переехал сюда еще в начале восьмидесятых, когда было относительно легкопереправлять любые партии товара из республики в Москву. Именно этим он изанялся, быстро находя оптовых покупателей. Однако заработки были маленькими инепостоянными. Все изменилось в восемьдесят четвертом году, когда удалось выйтина людей хромого Абаскули и наладить поставку уже совсем другого товара вМоскву.