Только не ждала она, что он отплатит ей за её верную любовь тем, что отнимет у неё сына.

Собрала она самые лучшие игрушки и самое нарядное платье мальчика, сложила все в кованый сундук и столкнула его в море. Раз отец сумел прислать сундук на остров, значит, сумеет и забрать его туда, где сейчас живет её сын. Пускай дитя знает, что мать его не забыла.

Тоскуя по сыну и мужу, она совсем извелась, и вот однажды, сидя на прибрежном утесе, она вдруг слышала голос сына, заливистый смех его раздавался где-то поблизости.

Она даже вздрогнула от неожиданности, стала оглядываться — нет, не видать никого.

А вокруг на скалах птиц видимо-невидимо, и все глядят на неё. Но женщине было невесело в таком обществе, — слишком уж это напоминало ей, как, бывало, сынишка с ними забавлялся.

Вдруг послышался знакомый резкий крик конька, женщина вскочила и кинулась в самую гущу птичьей стаи, туда, откуда донесся крик.

Глядь, у самой кромки воды сидит её сыночек верхом на своей чудной лошадке.

— Мой отец — морской король, я принес для тебя птичье оперение. Если хочешь, надевай его скорее, и я отведу тебя к нему.

Мать не раздумывая набросила на себя птичьи перья, обернулась птицей-бакланом и полетела обок с морским коньком.

Солнце зашло, опустилась ночь, вспыхнули в волнах мерцающие отражения звезд, но ярче звезд разгорелось морское свечение, гребни волн сверкали белизною, как грудка морского конька, на котором летел мальчик.

Всю ночь они летели, а на заре возникла у них на пути стена густого тумана.

— Там, за туманом, стоит дворец моего отца, но если ты жалеешь, что надела птичье оперение, то я провожу тебя домой на остров и помогу его скинуть.

— Нет, я хочу быть вместе с тобой и с отцом, — отвечала мать и вслед за сыном нырнула в пелену тумана.

Но каждый год с тех пор в ночь летнего солнцестояния прилетает на остров птица-баклан. Она ходит вокруг обвалившейся землянки, взлетает на прибрежный утес, хлопает крыльями и тянется навстречу солнцу.

Это-женщина, которая прежде там жила. Она никак не может забыть былое время, когда еще была человеком.

ФИНЛЯНДИЯ

САКАРИАС ТОПЕЛИУС

«РЕФАНУТ»[77]

Целой туче мальчишек дозволили подняться на борт шхуны «Надежда», пришвартованной у пристани в гавани, и забраться на ванты.

Был воскресный вечер. Матте-кочегар сидел, раскачиваясь, на якорной цепи, в носовой части верхней палубы. Он читал книгу псалмов, но тут отложил её в сторону, чтобы разглядеть хорошенько мальчишек. Матте был старый морской волк, просоленный матрос, знакомый со всеми ветрами и избороздивший все на свете моря. Веселого, шутливого нрава был он, этот старый Матте-кочегар, знавший множество историй о разных приключениях и умевший наврать при этом с три короба.

Матте бросил взгляд наверх и закричал:

— Эй, там, на вантах!

— Слышу! — ответил тот, кто осмелился забраться выше всех.

— Надейся на руки, а не на ноги, не то сверзишься вниз, как вороненок!

— Ну и пусть! — воскликнул сорвиголова.

Матте-кочегар пробормотал что-то о щенках, которые хотят быть котятами, и прикинулся, будто ему и дела нет до всей этой оравы. Но следил за ней бдительным оком, поскольку был вахтенным на борту. Немного погодя мальчишки устали лазать по вантам. Один из них отер пот со лба и заметил, что «Надежда» — большая шхуна. И взобраться на нок-рею — дело не шуточное.

— Ну да, — сказал Матте. — Ясное дело, ведь это часть пути по дороге на Луну. Верно, «Надежда» — шхуна не маленькая, но если б вы видели «Рефанут»!

— А это что еще за штука такая — «Рефанут»? Расскажи, Матте-кочегар.

— Ну, это знает каждый поваренок, который плавал на деревянной посудине в Копенгаген. Разве можно быть таким невеждой?

— Да нет, они никогда и слыхом не слыхали о таком во всех трех королевствах [78]. Пусть Матте им расскажет.

Матте взял совершенно свежую понюшку нюхательного табаку, пригладил бороду, прищурил глаза и начал рассказывать.

— Был кто-нибудь из вас в Торнео? [79]

— Нет, — отвечали мальчишки.

— Ну, да это все равно. Торнео — город, который находится так далеко на севере, что, когда там забрасывают вентерь, можно поймать им во время летнего солнцестояния солнце. А еще дальше на севере есть высокая гора; и называется она Аавасакса [80]. Люди едут целые сотни миль, чтобы поставить там часы по солнцу, ровнехонько в двенадцать ночи.

— Вот как! — удивились мальчишки.

— Много лет тому назад жил в Торнео богатый купец, которого звали господин Пер. И был он так богат, что высылал двадцать кораблей в море. А когда в Торнео прибыл король поглядеть полуночное Солнце, господин Пер соорудил посреди реки горницу с хрустальными стенами, чтобы король мог видеть, как плавают лососи.

Однако человеку всегда всего мало, и вот господин Пер, который был очень богат, задумал стать вдвое богаче. Он вбил себе в голову, что должен покрыть всю гору Аавасакса золотом, поскольку это такая замечательная гора. И пусть во всем мире знают: это сделал господин Пер. И вот послал он за одним знатным колдуном в Лапландию[81] и спросил его, где раздобыть столько золота, сколько ему потребуется. Колдун думал-думал семь лет, а потом сказал:

— Построй «Рефанут»!

— А что это такое? — спросил господин Пер, потому как был не умнее вас, салаг, хоть и был так богат.

— А вот что, — ответил колдун, — «Рефанут» — волшебный корабль, и равного ему во всем мире не найти. А вмещает он груза больше, чем сотня других кораблей, и меньше чем за три года перевезет домой столько золота, сколько камней во всей Лапландии.

— Ого! — воскликнули мальчишки.

— То же самое сказал и господин Пер. «Ого! — сказал он. — А где же мне взять столько леса и строителя для такого корабля?»

— А это уж мое дело;- ответил колдун. — Я построю корабль, а ты взамен отдашь мне в жены свою дочь юнг-фру [82] Солнечный Свет.

Господин Пер слегка задумался. Ведь колдуну было сто лет, а юнгфру Солнечный Свет не исполнилось и двадцати. Но, вспомнив про гору Аавасакса, покрытую золотом, он дал свое согласие, с условием, что свадьба состоится не раньше, чем «Рефанут» вернется из первого своего плавания.

И колдун начал строить корабль. В горах Косамо