– Черт!

Вперед, неважно куда, лишь бы подальше от пылающего столба и гула разгневанных голосов – их было уже несколько.

Вдруг показалась рощица, и беглецов обступили низкие, согнутые ветром деревья, в которых Роджер с Баком прятались ранее. Однако псы не отставали и с возбужденным лаем неслись по их следам. Роджер, Джерри и Бак были вынуждены продираться сквозь заросли вверх по крутому холму, поросшему вереском. Наступив на топкое место, Роджер намочил ногу до щиколотки и едва не упал – его подхватил Джерри, с трудом удерживавший равновесие, когда пришлось перенести вес на поврежденное колено. Опираясь друг на друга, они осторожно поковыляли вперед и вскоре выбрались из болота.

Внутри, в легких, все горело, но они, хоть и замедлив шаг – по крутому склону не взбежишь, – продолжали переставлять ноги, одну за другой, одну за другой… Перед глазами у Роджера поплыли круги, он споткнулся, упал, а Джерри снова поднял его.

Когда они наконец-то забрались на холм, все трое были с ног до головы в грязи и царапинах от кустов.

– Куда… мы идем? – прохрипел Джерри, вытирая лицо краем шарфа.

Роджер покачал головой – он все еще не мог отдышаться, хотя вдруг заметил воду.

– Мы ведем тебя… обратно. К камням у озера. Откуда ты… появился. Вперед!

Теперь, подгоняемые целью и скоростью, они спускались с другого склона холма вниз – так быстро, что едва не катились кубарем.

– Как… вы нашли меня? – спросил Джерри у подножия холма.

– По жетонам, – резковато ответил Бак. – По ним и отследили твой путь.

Роджер засунул руку в карман, желая вернуть жетоны Маккензи, но передумал. Вот что его поразило: вопреки всем обстоятельствам он обнаружил Джерри Маккензи и совсем скоро ему придется снова с ним расстаться, скорее всего навсегда. Если, конечно, все пройдет хорошо…

Его отец. Папа? Вот этот бледный хромой парень на двадцать лет моложе самого Роджера? Не таким он представлял его всю свою жизнь.

– Идем же. – Теперь Бак подхватил Джерри и повел его через темные поля, то сбиваясь с пути, то снова находя дорогу по созвездию Ориона.

Орион, Заяц. Потом Большой Пес. Звезды, мерцающие в холодном мрачном небе, успокаивали Роджера. Они неизменны, они будут светить вечно – ну, почти, на его-то век хватит – над его головой и над головой этого мужчины, где бы каждый из них ни оказался.

Холодный воздух обжег легкие. Бри…

А вот и они, приземистые каменные колонны, различимые в темноте лишь на фоне мелких волн, вздымаемых ветром на поверхности озера.

– Что ж, – прохрипел Роджер и, сглотнув, вытер лицо рукавом. – Здесь мы тебя покидаем.

– Покидаете? – сипло переспросил Джерри. – Но вы ведь…

– У тебя было что-то с собой, когда ты проходил через камни? Какие-нибудь драгоценности?

– Да, – изумленно ответил Джерри. – В кармане лежал не-ограненный сапфир, только от него ничего не осталось. Он как будто…

– Сгорел, – угрюмо закончил за него Бак. – Ну? – обратился он, судя по всему, к Роджеру. Тот думал о Брианне, но все-таки полез в кожаный мешочек на поясе и достал оттуда подвеску с гранатом. Роджер отдал нагревшийся от его тела камень Джерри, и парень машинально зажал его в холодной ладони.

– Возьми его, это хороший камень. Когда будешь проходить, – сказал Роджер, наклоняясь к Джерри, чтобы тот понял всю важность его слов, – думай о своей жене Марджори. Думай только о ней, представь, что она перед тобой, и тогда иди. И не вспоминай своего сына. Только жену.

– Что? – ошарашенно спросил Джерри. – Откуда тебе, черт возьми, известно имя моей супруги? И как ты узнал о моем сыне?

– Неважно, – ответил Роджер и обернулся.

– Черт, – тихо выругался Бак. – Они приближаются. Вижу свет.

И правда, над землей равномерно покачивался какой-то огонек, словно его несли в руках, однако, присмотревшись, Роджер никого не увидел. По всему телу прошла сильная дрожь.

– Thaibhse, – прошептал Бак. Роджер знал это слово – так называют духа. Причем злобного.

– Да, может быть, – отозвался Роджер, – а может, и нет. Тебе в любом случае пора идти, – сказал он Джерри. – Помни: думай о своей жене.

Шумно сглотнув, Джерри крепко обхватил камень в руке.

– Да… верно. Что ж, спасибо, – неловко поблагодарил он.

Роджер был не в силах говорить и лишь улыбнулся в ответ. Бак вдруг дернул его за рукав и показал на мерцающий огонек. Конец передышке – им тоже пора смываться.

Бри… Роджер сжал кулаки. Однажды он уже достал камень и сможет сделать это снова. Мыслями он по-прежнему был с тем человеком, которого они оставили у озера. Оглянувшись, Роджер увидел, как Джерри хромающей, но решительной походкой направляется к порталу. Он выпрямил спину, один конец его шарфа развевался на ветру.

Внутри все забурлило. Роджер развернулся и побежал так быстро, словно ничего важнее в тот момент для него не существовало. Побежал, несмотря на неровную землю, на темноту и испуганный крик Бака.

Услышав его шаги, Джерри остановился – с не менее изумленным видом. Роджер схватил его за руки и сжал с такой силой, что Джерри невольно ахнул.

– Я люблю тебя! – прокричал Роджер.

Вот и все, на что ему хватило времени, да и больше нечего было сказать. Роджер отпустил Джерри и ринулся обратно, шурша ботинками по сухой траве. Огонек исчез. Наверное, фермеры решили, что чужаки уже скрылись.

Бак подал ему накидку – видимо, Роджер обронил ее, когда бежал вниз по холму. Отряхнув накидку, Бак накинул ее на плечи Роджеру, но тот не сумел застегнуть ее дрожащими пальцами.

– Зачем ты сказал ему это? – спросил Бак, помогая Роджеру. Бак опустил голову и не смотрел на него.

Роджер сглотнул, и его голос зазвучал звонко, хоть и болезненно; слова острыми ледышками резали горло.

– Он больше не вернется. Другого шанса у меня не будет. Идем.

Все трепетало. Земля и озеро, небо, звезды, сама ночь и каждая частица его тела. Он был разбит, и его осколки наполняли все вокруг. И их тоже. В какой-то момент радость вытеснила страх, и он испарился, а последней его мыслью стало лишь слабое «Я есть…», выражающее скорее надежду, чем уверенность.

Роджер очнулся, с трудом осознавая, где он: лежит на спине под ясным темным небом, звезды кажутся крошечными и очень далекими. Ему не хватало звезд, он давно не ощущал себя частью ночи. Чувствуя опустошение, он скучал по тем двоим, что разделили его душу в самый ослепительный момент.

Бака рвало: именно этот звук вернул Роджера к реальной жизни. Он лежал на холодной мокрой траве, от грязной одежды пахло навозом, он продрог до костей и был весь в синяках.