«Если мы ошибаемся, мы никому не причиним зла и никто не пострадает».

— Этой ночью я не могу туда отправиться: я скоро должна вернуться в Марай. Придется подождать, пока… — Маскелль, хмурясь, помолчала. Она не знала, даст ли работа над Колесом ей передышку, и если даст, то когда.

— Лучше, если я отправлюсь один, — сказал Риан. — Меня труднее заметить: никто меня не знает.

— Хм-м… — Пожалуй, он прав — и не только по той причине, о которой сказал. Маскелль не привыкла действовать тайком.

— Лучше подожди часа два, прежде чем отправишься. Дома придворных и важных чиновников находятся в том районе, а они допоздна принимают гостей. К тому же там рядом сады, где развлекается народ.

— Если она будет дома, я не смогу обыскать комнаты. Да и вообще, может быть, мне придется пробовать не один раз.

— Хорошо, — сдалась Маскелль с известным облегчением. Риан говорил с уверенностью человека, каждый день занимающегося подобными делами. «Надеюсь, „кьярдин“ по-синтански — это не „вор“ к тому же». — Только не попадись.

Риан впервые оказался в аристократическом квартале. Он познакомился с расположением основных улиц Дувалпура, расспрашивая носильщиков и слуг в Марай и на почтовой станции, где они провели первую ночь. Благодаря наличию каналов и пересекающих их по мостам широких улиц, а также любви кушоритов располагать все строения строго с запада на восток и с севера на юг план города запомнить было нетрудно.

Кушор-Ан, Город Владыки, имел пять главных ворот, и Риан нашел одни из них, пройдя мимо Марай и нескольких меньших храмов. По дороге он миновал один из рынков, на котором многие лавки оказались еще открыты. Риан задержался перед прилавком, за которым, торговали тканями. Шелк, хлопок, парча, сверкающая золотыми нитями, казались особенно соблазнительными в свете десятков медных ламп. Риану очень хотелось купить что-нибудь для Маскелль, хотя для кьярдина сделать подарок своей госпоже и было бы немыслимо. Впрочем, кьярдином он больше не был, а по сравнению с Маскелль самые могущественные владетельницы Синтана были не более грозны, чем хилая старушка в соседней лавке, торгующая тыквами.

«У тебя все равно нет денег», — напомнил себе Риан и двинулся дальше.

Улица, ведущая к Кушор-Ану, представляла собой зрелище, на которое стоило посмотреть. Широкий мощеный проход тянулся между каменными истуканами высотой в тридцать футов. Некоторые из них имели благообразные человеческие черты, другие изображали чудовищ с шестью головами. Будь это какой-то другой город, Риан счел бы, что это изображения богов, здесь же ничего нельзя было сказать наверняка. В темноте за фигурами гигантов кое-где поблескивала вода канала или тянулись топкие берега. Было слишком темно, чтобы увидеть, есть ли там какие-то строения.

Несмотря на поздний час, на улице было людно: грузчики с перекинутыми через плечо коромыслами для переноски корзин, разносчики экзотических благовоний или горячей еды, зеваки, стражники, слуги, сопровождающие паланкины богачей. Даже в Марканде или Белладире, двух крупнейших городах Синтана, улицы были бы погружены в темноту и пустынны: ночью можно было встретить лишь демона, вора или убийцу. Дувалпур же все еще бурлил жизнью.

Риан не был и единственным чужеземцем, вышедшим на позднюю прогулку. Он видел нескольких жителей островов Медара с разрисованными лицами и приезжих из дальних провинций; ни одного синтанца он, впрочем, не заметил. У подножия одного из истуканов стояла группа купцов-малиндийцев в ярких одеждах, яростно жестикулирующих и явно спорящих о том, кого фигура изображает. Риан на всякий случай — вдруг это оказались бы те самые Малиндийцы, с которыми они столкнулись на Великой Дороге, — перешел на другую сторону; Малиндийцы, правда, были слишком увлечены спором, чтобы заметить его. Потом на улице появилась процессия: несколько высокопоставленных представителей клана Кутура в сопровождении кушоритского чиновника и нескольких воинов в мундирах городской стражи. Люди из клана Кутура были одеты в пестрые плащи из перьев и высокие шапки, так что затмили даже малиндийцев. Все горожане только на них и глазели — Риан с каждым мгновением чувствовал себя все более незаметным.

Маскелль, к счастью, не пришел в голову один довод против затеи Риана: в Дувалпуре было не так уж много синтанцев, а их с Рианом видели вместе в Кушор-Ате, так что его могли узнать так же легко, как и ее.

«Но ведь она думает, что я ничего не найду, — усмехнулся про себя Риан. То, что сама Маскелль едва ли оставила бы на виду уличающие ее предметы, еще не означает, что госпожа Марада окажется столь же осторожной. Люди, считающие себя достаточно умными, чтобы безнаказанно совершить тайное убийство, часто делают те же ошибки, что и безмозглые мелкие воришки. — Да и давненько мне не случалось ловить кого-то, кого я не предпочел бы отпустить». — Принесенная им клятва заставляла Риана отправлять на казнь десятки мужчин и женщин, покушавшихся на жизнь владетеля, в то время как сам он желал ему смерти едва ли не больше их.

В конце улицы высились ворота, охраняемые двумя каменными слонами, каждый из которых был достаточно велик, чтобы вступить в битву с установленными вдоль улицы гигантами. Бивни слонов были сделаны из настоящей слоновой кости, сбруя их в свете факелов сверкала золотом и самоцветами. За воротами широкий проход вел еще к одному огромному храму, тонувшему в темноте, несмотря на множество фонарей на нижних галереях. Риан решил, что это, должно быть, Баран Дир. Он видел его издали днем и помнил, что храм огромен и массивен, больше даже, чем Марай, и что все его башни увенчаны благосклонными каменными лицами. Дворец должен быть где-то недалеко — к западу от Баран Дира. Храм окружало множество больших зданий, каменных и деревянных, но все они казались в темноте ночи бесформенными тенями. Улица, ведущая к Баран Диру, шла дальше между двумя каналами, по которым все еще скользили лодки. Подвешенные на шестах фонари озаряли людей в ярких шелках, лежащих на подушках и пьющих вино.

Риан нашел нужную ему улицу на полпути к храму; чтобы попасть на нее, необходимо было пересечь канал. Вдоль улицы за высокими заборами располагались большие дома. В золотом свете фонарей были видны их крыши с далеко выступающими балками, украшенными резьбой. Во дворах росли высокие деревья и пальмы. Маскелль была права: судя по яркому освещению и шуму, в некоторых домах продолжалось веселье: сновали слуги, богато одетые люди входили и выходили из ворот, улицу перегораживали многочисленные паланкины. Риан отсчитал несколько домов от угла и нашел тот, который должен был принадлежать Мараде. В нем было темно, если не считать тусклого света во дворе — наверное, от открытого очага кухни.

Риан осторожно обошел улицу, избегая освещенных мест. Его сапоги бесшумно ступали по мягкой земле. В дальнем конце улицы был еще один канал: Риан видел отблески огней на воде между зданиями. Высаженные вдоль заборов цветущие кустарники давали возможность незаметно подкрасться к любому дому. Здания располагались далеко друг от друга; между ними тянулись аллеи, выходящие на соседнюю улицу. Риан скользнул в проход, идущий вдоль дома для гостей, в котором поселили Мараду; проход привел его к выходящей на другую улицу резиденции какого-то придворного или чиновника высокого ранга. Это было трехэтажное ярко освещенное здание; на всех балконах веселились люди. Риан заколебался, но за домом тянулся просторный двор, обсаженный к тому же деревьями, не позволяющими видеть, что творится в аллее. Риан решил, что если он придет сюда на следующую ночь, нет никакой гарантии, что и тогда у соседа не окажется гостей.