– Слушайся того, кто укажет тебе правильный путь! – авторитетно заявила Прокловна, непостижимым для Мотылькова образом находя ответы на все вопросы в скупых карточных символах. – Грядут суровые времена, смутные и кровавые. Слушайся этого человека во всем! Сначала он поможет тебе, а вскоре ты поможешь ему! Он уже приметил тебя, поэтому встречи с ним ждать тебе недолго.

– Но кто это – он? – чрезвычайно заинтригованный, потребовал уточнения Мотыльков.

Прокловна предпочла не отвечать и вместо ответа продемонстрировала полковнику трефового короля. Бородатое лицо карточного короля не было похоже ни на одну из известных Мотылькову личностей. Кого следовало подразумевать под иносказанием гадалки, предположить было сложно.

Сергей Васильевич почесал в затылке и обреченно развел руками.

– Ну что ж, будь что будет.

Бабушка Пелагея сгребла карты и сложила их назад в колоду, тем самым давая понять, что экскурс в будущее полковника завершен.

Мотыльков поднялся из кресла и, вытащив из кармана бумажник, полюбопытствовал:

– Сколько я вам должен, Пелагея Прокловна?

Старушка для вежливости сконфузилась и, отвернувшись к серванту, назвала свою таксу, после чего Мотыльков выяснил, что карточное прогнозирование – довольно прибыльный бизнес, тем более для простого российского пенсионера.

Сдачи с крупной купюры у старушки не оказалось, и Мотыльков собрался было простить Пелагее Прокловне эти деньги, но она, ни слова не говоря, зачем-то взобралась на стул и открыла дверцы антресолей. Антресольные полки оказались забиты разнокалиберными склянками, преимущественно баночками из-под майонеза. Баночки, в свою очередь, были наполнены всяческими веществами, отличающимися друг от друга как цветом, так и вязкостью. К каждой из них прилагался прилепленный на скотч ярлычок.

Мотылькова заинтересовало содержимое антресолей Прокловны, и, дабы получше его рассмотреть, полковник привстал на цыпочки.

Бабушка Пелагея довольно скоро обнаружила то, что искала, – баночку с буро-зеленой, густой, как солидол, субстанцией, – захлопнула антресоль, ловко для преклонного возраста спрыгнула со стула и протянула баночку Мотылькову.

– Вот тебе, милок, на сдачу, – сказала она изучающему ярлычок полковнику и пояснила: – Это супротив твоей хромоты; мажь ногу перед сном и через неделю будешь скакать аки козлик!

Сергею Васильевичу сравнение с козликом не понравилось, но он поблагодарил заботливую старушку и баночку взял: по вечерам натруженная нога ныла и отекала до безобразия.

– Родственники-то у вас есть, Пелагея Прокловна? – не желая показаться невежливым, спросил Мотыльков хозяйку уже в прихожей. – Помогают вам или так и живете совсем одна на белом свете?

– Да почему ж нет? – охотно отозвалась старушка. – Есть! Только не в этом городе они; ближе к Москве все поосели. Знамо дело, заезжают иногда проведать бабушку, храни их господь.

– Вон оно что! – кивнул Мотыльков. – А то я тут на вашей лестничной клетке с одним парнем столкнулся – высокий такой, подтянутый, с усиками – и подумал, может быть, внук это ваш, в гости заглянул…

Прокловна замешкалась с ответом ровно на секунду, однако этого времени пристально следившему за ее реакцией Мотылькову вполне хватило, чтобы сделать вывод: бабуля занервничала, если даже не сказать – насторожилась.

– Не-е-ет, милок! – махнула она рукой, но взгляд ее сразу утратил давешнюю умиротворенность, а голос едва уловимо задрожал. – Это, видно, к соседу моему, баламуту, шантрапа шляется… – Прокловна указала крючковатым пальцем в потолок. – Хоть с виду и приличные люди, а все одно: шантрапа!.. А внучата мои в Москве: Сашенька и Оленька еще учатся, а Гришаня уже работает.

– Кем работает, если не секрет?

– Да отчего ж секрет? Инженером по строительству; видал небось, какие сейчас в Москве домищи-то мастерят? Не домищи – дворцы!

– Как же не видал, у нас тоже таких полно! – эти слова Мотыльков произнес уже на лестничной клетке. – Ну всего вам доброго, Пелагея Прокловна. Вам и вашим внукам!

– И тебе того же, милок! Береги себя! Ежели что опять потребуется – забегай. Чем смогу – помогу.

Зайдя в лифт, Мотыльков не удержался и открыл данную ему на сдачу баночку со снадобьем, после чего недоверчиво понюхал ее содержимое. Пахло одновременно еловой смолой и березовым дегтем, причем последний в целебном коктейле явно преобладал. Сергей Васильевич понюхал мазь еще раз, поморщился и закрыл крышечку.

«Боюсь, с таким ароматом Зинаида точно из постели выгонит», – вздохнул полковник и, сожалея, что не попросил у Пелагеи Прокловны для ее подарка полиэтиленовый пакет, так и оставил баночку в руке. В карман служебного костюма класть пахучую емкость было неразумно.

Мотыльков ехал на лифте вниз и не ведал, что люди, которым звонила сейчас испуганная агент Пелагея, ничуть не удивились, услышав вопрос о выставленной на продажу газовой плите.

«Тяжелая артиллерия», которую обещал привезти с собой в Староболотинск Гавриил, на поверку оказалась даже не артиллерией, а целым межконтинентальным ракетным комплексом. Помимо непременного советника и телохранителя Гавриила Иошиды, вместе с ним прибыла едва ли не половина членов Совета, многих из которых Мефодий видел впервые – все они пришли на смену смотрителям, погибшим в прошлом году в Нью-Йорке.

Орудием главного калибра среди прибывших выступал не Гавриил, а смотритель Сатана, в кои-то веки выбравшийся из своих гренландских казематов. Выход Сатаны на поверхность планеты, каких мировая история помнила единичные случаи, лишний раз доказывал, что ожидается нечто весьма и весьма экстраординарное.

Неизвестно, как далеко от Староболотинска приземлилась прилетевшая из Гренландии группа смотрителей, просто однажды ранним июльским утром члены Совета ввалились без предупреждения в староболотинскую «контору» гурьбой. Большинство местных исполнителей впервые в жизни увидели такую одиозную личность, как Сатана, поэтому, лишившись дара речи, старались побыстрее убраться с его пути, словно опасаясь, как бы тот ненароком не раздавил их своим грузным, но довольно подвижным телом.

Не успел смотритель Гавриил перевести с дороги дух, как тут же вызвал к себе Мефодия и отправил его в аэропорт встречать еще одну группу, на сей раз тех, кто перемещаться по воздуху при помощи левитации не умел. Группа количеством двадцать человек сплошь состояла из отборных исполнителей комендантского взвода штаб-квартиры и прибыла по частям тремя рейсами: из Лондона, Москвы и Стамбула. Так что день у Мефодия выдался суетливый: в целях конспирации ему пришлось три раза нанимать разные микроавтобусы и совершить до аэропорта и обратно три рейса. Именно по этой причине он объявился на общем совещании одним из последних.

Все ранее не посвященные в происходящее – Мигель, Кимберли, а также исполнители Пятьдесят Пятого сектора – были уже введены Гавриилом в курс событий. Теперь они знали ровно столько, сколько и Мефодий. Никаких недомолвок и секретов между смотрителями и исполнителями по текущей проблеме отныне не существовало.