Самаринянин уже пробил трещину в ее мужестве, осталось только расширить.

Жутко осознавать, что ты теряешь самое дорогое… Сои была копией матери, ничего не взяв от отца.

– Господин Шамир, я могу сделать вам крошечный подарок? – произнесла я, как только губернатор представил мне каперанга. Винс Солог. Шаевский дал ему характеристику короткой фразой: «Жесткий профи». Для понимания оказалось достаточно на него посмотреть. Этот будет идти до конца. – Знай я раньше о приглашении…

Слушать заверения, что я сама являлась подарком, не стала. Достала из сумочки тонкую металлическую ленту, протянула ему.

Двое из трех мужчин удивленно переглянусь, третий – удовлетворенно хмыкнул, но все дружно посмотрели на меня. И лишь Таисия не поняла, что именно держал в руках ее муж.

Изначально подарок был другим – довольно мощная глушилка, сделанная в виде вырезанной из дерева игрушки. Нужная вещь для тех, кто занимает подобный пост, специальная пропитка не давала засечь ее сканерам.

Местные проблемы заставили изменить решение. Браслет маршальской службы не только являлся неким опознавателем, требовавшим от служб порядка немедленно оказать помощь тому, кто его носил, но и своеобразным маяком, по которому мы легко находили своих подопечных. После того как полоска будет соединена, снять ее без срабатывания сигнала можно будет, лишь введя нужный код.

Его знал только Вано.

Защита свидетелей тоже являлась нашей обязанностью.

Я выходила из Большого Дома, подводя итоги. Они были из разряда пятьдесят на пятьдесят.

Из хорошего – нужные знакомства и доступ к архивам базы, который я получила, как только заикнулась об этом. Если поняла правильно, каперанг о чем-то таком догадывался, но не имел возможности действовать. Причины были не важны, достаточно факта – его полностью устраивало мое вмешательство в происходящее.

В чем-то он был прав. Не смогу через маршальскую службу, задействую Валенси. В любом случае результат будет.

Из плохого – все остальное. Если расценивать это мероприятие как отражение жизни Зерхана, то на планете все было просто чудесно. Дорогие наряды, украшения, беспечность на лицах мужчин и женщин. Списать все на «сливки» общества не получалось. Проблема была, но знали о ней единицы.

Преступная халатность службы порядка? Нежелание выносить сор из избы? Или все это начало выползать наружу лишь теперь?

Последнее предположение меня совсем не радовало. Столь масштабные операции готовятся долго и тщательно. Если информация все-таки просочилась, значит, счет шел на дни, если не на часы. Сдерживать ее распространение на последнем этапе практически невозможно, где-то да обязательно «протечет».

Иштван хотел проводить до кара, но я попросила оставить меня одну. Хотелось не только подумать, но и дать возможность Шаевскому и Валанду высказать все, что накопилось у них на душе. Похищения я не боялась – поздно действовать столь кардинально, да и не на территории резиденции губернатора. До отеля точно дадут добраться.

Предположения оказались верными, Виктор караулил меня на террасе.

Дождался, когда я подойду, произнес, словно продолжая прерванный разговор:

– Райзер мертв, сработала блокировка.

Я пожала плечом – жалости не было.

– А Горевски?

Тот улыбнулся. Получилось с грустью.

– Исчез.

– Кажется, вы остались ни с чем?

Я не язвила, просто констатировала факт. К тому же Шаевский расстроенным не выглядел.

– Иногда важнее правильно оценивать ситуацию, чем иметь доказательства вины одного конкретного человека.

С ним было трудно не согласиться.

– А где Марк? – неожиданно вырвалось у меня.

– Марк? – с усмешкой переспросил Виктор. Он был прав, Валанда по имени я еще не называла. – Разбирается со своим начальством.

– А ты?

Его прищур был лукавым.

– А за меня с моим начальством разобрался полковник Шторм. Воронов был молчалив и задумчив.

Представлять себе эту картину не стала. Способности Славы мне были хорошо знакомы. То, что командир Виктора в том же звании, да и в летах постарше, ничего не значило. Свою операцию Шторм разыграл безукоризненно, сумев вовлечь в нее даже тех, кто не должен был иметь к ней никакого отношения. Да и сейчас, – я была уверена в этом, – мы продолжали отыгрывать его сценарий.

Еще бы понять, в чем именно он заключался.

– Но ты этому не рад, – угрюмо заметила я, в отличие от Шаевского не видя в его словах повода для веселья.

– Думаю, – с шальной улыбкой ответил Виктор, – что мне в ближайшее время предстоит искать новое место службы.

– Выгонят – приходи к нам, – фыркнула я. – Так и быть, замолвлю за тебя словечко перед Ровером.

Шаевский повел головой, потом закрыл лицо руками, плечи дрогнули… от смеха.

Неплохая разрядка после всего, что произошло за этот день.

Дождавшись, когда он успокоится, посоветовала:

– Присмотрись к Станиславу. – Виктору этого не хватило, он продолжал молча смотреть на меня, ожидая, когда я объяснюсь. И ни малейшего намека на то, что было всего минуту тому назад. Себя он контролировал просто великолепно, пришлось обойтись без вопроса. – Он «плывет».

Реакции я все-таки дождалась.

– Уверена?

Вместо того чтобы подтвердить, спросила:

– Какой у него уровень сопротивляемости?

Шаевский задумался, решая, насколько быть откровенным. Высказался обтекаемо:

– Высокий.

Вот и поговорили… Мне ничего не оставалось, как горько усмехнуться. Шкала оценки была пятнадцатибалльной. Высокий – означало от девяти до двенадцати.

У меня было двенадцать.

– Верить или не верить – твое дело.

Тот кивнул – проверит. В таких вещах лучше уверенность, чем предположения.

Опять улыбнулся.

– Шторм просил передать, что ты – лучшее, что было у него в жизни за последние десять лет.

Очень хотелось устроить истерику, но я не стала. Расслабляться было рано, все еще только начиналось. К тому же его мнение о моих действиях было приятно. Слава – профи, этим все сказано.

– Не могу ответить взаимностью.

– Он так и сказал, что ты будешь недовольна, – опять «обрадовал» меня Виктор, но продолжил уже серьезно. – Ты – в игре. Старший – Валанд, моя команда подчиняется ему. На тебе связь с Горевски.

– Его бы еще найти, – задумчиво протянула я, размышляя, кого же благодарить за такую покладистость спецуры.

Ровера? Сомневалась. Он был против подобного рода развлечений, считая, что каждый должен выполнять свою работу. Мы – искать находящихся в розыске преступников.