— Извини, — с грустной улыбкой сказала она. — Как выяснилось, вставать на путь истинный не так просто, как может показаться на первый взгляд.

Уилл широко улыбнулся в ответ:

— Возможно, что у тебя просто не осталось другого выхода, как стать благоразумной. Прочти, пожалуйста, новости.

Элинор, нахмурившись, подошла к настенному канделябру и развернула газету, которую принес ее кузен.

«Так много добровольцев изъявили желание патрулировать Мейфэр после полуночи, что полиция была вынуждена бросать жребий, вынимая имена счастливчиков из шляпы с высокой тульей. Несколько джентльменов отказались, говоря, что не достойны такой чести. Однако город наводнила целая армия самозванцев, которые желают во что бы то ни стало разыскать Мейфэрского незнакомца. Полиция объявила, что, возможно, ей придется ходить по домам и устраивать поголовный обыск. Хотя бы для того, чтобы уберечь лондонского нарушителя спокойствия от расправы разъяренной толпы».

Элинор опустила газету.

— Ну, по крайней мере полиция не будет обыскивать дома сегодня ночью, раз сейчас какой-то праздник.

— Разве ты не поняла?

Элинор побледнела.

— Ты хочешь сказать, что эта толпа…

— Да. Народ празднует начало охоты за Мейфэрским незнакомцем.

Когда час спустя Себастьян вернулся, Элинор буквально извелась от ожидания. Что касается мужа, то, когда он увидел жену, у него отлегло от сердца. Слава Богу, что за время его отсутствия с ней ничего не случилось. Неплохо и то, что Уилл уехал домой: Себастьяну было сейчас не до его истерик.

Он заглянул в темный коридор, а затем снова бросил взгляд на дверь. Вроде бы все было в порядке. И только трости и зонтики, а также обломки кирпича были сложены в кучу в передней.

— Что-то не пойму: ты собираешься на прогулку или решила заняться строительством? — спросил Себастьян, расстегивая плащ.

— Разве ты не видел там толпу людей? — вопросом на вопрос ответила Элинор.

— Ее трудно не заметить.

— Себастьян, они начали охоту на Мейфэрского незнакомца.

— Я понял, — согласился он. — У нас большие проблемы.

— Что ты намерен делать? — спросила Элинор, идя вслед за мужем по коридору. — Я не могу теперь выходить из дома одна.

— Можешь, — возразил Себастьян. — А вот Мейфэрский незнакомец и вправду должен сидеть взаперти. Его миссия окончена.

— К тому же этот нарушитель спокойствия не сможет противостоять разгневанной толпе, если люди узнают, кто он такой на самом деле.

— Разве не замечательно, что я здесь и смогу о тебе позаботиться?

— Я не уверена, что даже ты сможешь сдержать этих людей. — Элинор помахала газетой. — Прочти это. Полиция…

— Да. Я знаю. На улицах только и разговоров что об этом. — Себастьян привлек Элинор к себе. — Ну и заварила ты кашу, милая.

— Надо признать, что все, связанное с тайной, обладает необыкновенной притягательностью.

— Не буду спорить.

Он почувствовал себя рядом с Элинор сильным человеком, для которого нет ничего невозможного.

— У меня все под контролем, — уверенно проговорил супруг. — И возник один план. — Он улыбнулся и посмотрел поверх головы Элинор. — Должен тебя огорчить, что зонты и тросточки в него не вписываются.

— В чем же его суть?

— Мы с тобой уезжаем из Лондона.

Элинор выскользнула из его объятий. Она сразу как-то сникла.

— А как же маскарад в замке Итон?

— Мы пойдем туда, и я будут руководить операцией. А потом уйдем в отставку и удалимся в деревню, как все нормальные благовоспитанные супружеские пары. Никому наш внезапный отъезд в это время года не покажется подозрительным. На самом деле странно было бы, если бы мы оставались в Лондоне.

Элинор сидела, опустив голову, и смотрела на газету.

— Ну, что ты на это скажешь?

— Думаю, ты прав.

Спустя пять минут они укладывали вещи, готовясь к отъезду в Суссекс, где намеревались провести зиму.

Кипы одежды лежали на стульях, табуретах и даже на секретере. Себастьян прошел к встроенному шкафу и заметил на полке пузырек, который принес мальчик из аптеки. Мысли о возможном заговоре настолько завладели вниманием Себастьяна, что он совсем забыл об этой склянке с таинственным снадобьем. О Господи! Неужели Элинор заболела?

— Что это за бутылочка с каким-то странным зельем — таким мерзким на вид? Это лекарство доставили для тебя сегодня? — спросил Себастьян, продолжая рыться в шкафу в поисках нужных вещей.

— Ты имеешь в виду мой эликсир?

— Пойми, я спрашиваю не из праздного любопытства. Если с тобой что-то не так, я считаю, что должен об этом знать. — Он посмотрел на Элинор. — Я же волнуюсь. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

К этому моменту Элинор успела раздеться и облачиться в батистовую ночную сорочку. Себастьян переоделся в черный домашний халат.

— Когда я потеряла ребенка, — с трогательной откровенностью сказала Элинор, — сначала я не могла даже себе представить, что когда-нибудь захочу иметь детей. Тем более было невозможно зачать ребенка, когда ты так редко бывал дома. Но теперь, когда ты вернулся ко мне навсегда, я принимаю укрепляющее средство. — Жена говорила это ровным спокойным голосом, в котором не было ни упрека, ни желания вызвать жалость.

— Послушай, я все-таки не пойму: для чего это снадобье? — после неловкого молчания спросил Себастьян.

— Не будь тугодумом. Это лекарство повышает способность к зачатию.

— Оно не опасно?

— Похоже, что нет, — кусая губы, ответила Элинор. — Не вижу причин, по которым нам нельзя еще раз попытаться завести ребенка.

— Для меня важнее, чтобы ты всегда была со мной. Элинор кивнула, и Себастьян подумал, что его жена наконец поверила ему по-настоящему. Осталось убедить ее доверять ему и в остальных вопросах — и тогда у них с супругой все будет просто прекрасно.

Элинор села в кресло у окна и окинула взглядом комнату.

— Куда мы положили вечернюю почту, которую принесла Мэри?

— Да вот она, на письменном столе. Давай посмотрим, что там.

Себастьян опустился в кресло напротив и сделал вид, что с большим интересом просматривает письма, которые были спрятаны под разбросанной одеждой.

— Хочешь, чтобы я тебе их прочел?

— Я в состоянии сделать это сама. У меня хорошее зрение, — насмешливо сказала Элинор.

— Может быть, жизнь на свежем воздухе еще сильнее укрепит твое здоровье.

— Если деревенская скука не сведет меня с ума.