простодушной данью уважения проницательности Люпена, точно так же, как своего рода заведомое подчинение всякому решению противника.

– Не думаю, а уверен, – непререкаемо заявил Люпен. – Физически невозможно, чтобы господин Стейнвег был освобожден в этот момент. Стейнвег находится в доме под номером двадцать девять по улице вилла Дюпон.

Господин Вебер воздел руки к потолку:

– Но это же безумие! Ведь я только что оттуда! Ведь я обыскал каждую из комнат!.. Человек – не монета в сто су, его так просто не спрячешь.

– Так что же делать? – простонал господин Формери.

– Что делать, господин следователь? – отвечал Люпен. – Все проще простого. Сесть в автомобиль и со всеми предосторожностями, какие вам заблагорассудятся, отвезти меня в двадцать девятый номер по улице вилла Дюпон. В данный момент час дня. В три часа я обнаружу Стейнвега.

Предложение было четким, властным, требовательным. Два должностных лица ощутили силу этой потрясающей воли. Господин Формери взглянул на господина Вебера. В конце концов, почему бы и нет? Что мешает этой попытке?

– Что вы об этом думаете, господин Вебер?

– М… м… м!.. Ну не знаю.

– Да, и все-таки… Речь идет о жизни человека…

– Разумеется… – произнес помощник начальника полиции, начиная сомневаться.

Открылась дверь. Служащий принес письмо, которое господин Формери распечатал и прочел такие слова:

Остерегайтесь. Если Люпен войдет в дом на улице вилла Дюпон, он выйдет оттуда свободным. Подготовлен его побег.

Л. М.

Господин Формери страшно побледнел. Его ужаснула опасность, которой он только что избежал. В который раз Люпен посмеялся над ним. Никакого Стейнвега не существовало.

Едва слышно господин Формери пробормотал благодарственную молитву. Если бы не чудо этого анонимного письма, он бы пропал, он был бы обесчещен.

– На сегодня довольно, – сказал он. – Допрос мы продолжим завтра. Охрана, доставьте заключенного в Санте.

Люпен не дрогнул. Он сказал себе, что удар нанесен Тем. Он сказал себе, что двадцать шансов против одного было за то, что спасение Стейнвега не могло произойти теперь, но в итоге оставался тот самый двадцать первый шанс за то, чтобы ему, Люпену, не отчаиваться, на это не было никакой причины.

И он просто произнес:

– Господин следователь, я назначаю вам встречу на завтра на десять часов утра в доме двадцать девять по улице вилла Дюпон.

– Вы с ума сошли! Но раз я не желаю!..

– Зато я желаю, и этого довольно. Завтра в десять часов. Не опаздывайте.

IV

Как и в предыдущий раз, вернувшись в свою камеру, Люпен лег и, зевая, продолжал раздумывать: «По сути, для продвижения моих дел нет ничего полезнее такого существования. Каждый день я совершаю маленький толчок, который приводит в действие весь механизм, и мне остается лишь набраться терпения до завтра. События происходят сами собой. Какой покой для переутомленного человека!»

И он повернулся к стене.

«Стейнвег, если ты дорожишь жизнью, не умирай пока!!! Я прошу тебя, немного доброй воли. Поступай, как я: спи».

За исключением времени приема пищи, Люпен вновь проспал до утра. Его разбудил шум задвижек и замков.

– Вставайте и одевайтесь, – сказал ему охранник. – Это срочно.

Господин Вебер и его люди встретили Люпена в коридоре и отвели его к фиакру.

– Кучер, вилла Дюпон, двадцать девять, – сказал Люпен, поднимаясь в фиакр. – И поживее.

– А-а, вы, стало быть, знаете, что мы едем туда? – спросил помощник начальника полиции.

– Конечно, знаю, поскольку вчера я назначил господину Формери встречу на десять часов в доме двадцать девять по улице вилла Дюпон. Когда Люпен что-то говорит, это исполняется. Доказательство…

Усиленные полицейские предосторожности на улице Перголезе порадовали заключенного. Многочисленные группы агентов запрудили всю улицу. Что касается виллы Дюпон, то она была просто-напросто закрыта для движения.

– Осадное положение, – усмехнулся Люпен. – Вебер, раздай от моего имени по луидору каждому из этих бедняг, которых ты потревожил без надобности. Все-таки здорово вы перетрусили! Еще немного, и ты надел бы мне наручники.

– Мне недоставало лишь твоего желания, – ответил господин Вебер.

– Так давай, старина. Надо же уравнять счет между нами! Подумай, у тебя сегодня всего лишь три сотни людей!

Со скованными руками Люпен вышел из экипажа у крыльца, и его тотчас доставили в комнату, где находился господин Формери. Полицейские ушли. Остался только господин Вебер.

– Прошу прощения, господин следователь, – сказал Люпен, – возможно, я опоздал на две-три минуты. Будьте уверены, в следующий раз я постараюсь…

Господин Формери был мертвенно-бледен. Его сотрясала нервная дрожь.

– Сударь, госпожа Формери… – заикаясь, начал он, но, задохнувшись, вынужден был умолкнуть, у него перехватило горло.

– Как она поживает, славная госпожа Формери? – с интересом осведомился Люпен. – Я имел удовольствие танцевать с ней минувшей зимой на балу в ратуше, и это воспоминание…

– Сударь, – снова заговорил следователь, – сударь, вчера вечером госпоже Формери позвонила ее мать, попросив срочно приехать. Госпожа Формери тотчас ушла, к несчастью, без меня, поскольку я как раз изучал ваше дело.

– Вы изучали мое дело? Какая глупость, – заметил Люпен.

– Так вот, в полночь, – продолжал следователь, – не дождавшись возвращения госпожи Формери, я забеспокоился и поспешил к ее матери. Госпожи Формери там не оказалось. Ее мать ей не звонила. Все это было гнуснейшей западней. В настоящее время госпожа Формери все еще не вернулась.

– Ах! – с возмущением произнес Люпен.

И, поразмыслив, добавил:

– Насколько я помню, госпожа Формери очень красива, не так ли?

Следователь, казалось, не понял. Он подошел к Люпену и встревоженным голосом несколько театрально продолжал:

– Сударь, сегодня утром меня предупредили письмом, что мою жену мне вернут сразу же, как только будет обнаружен господин Стейнвег. Вот это письмо. На нем подпись – Люпен. Оно от вас?

Люпен взглянул на письмо и с важным видом заявил:

– Оно от меня.

– Это значит, что вы принуждением хотите добиться от меня руководства поисками господина Стейнвега.

– Я этого требую.

– И сразу после моя жена будет свободна?

– Она будет свободна.

– Даже в том случае, если поиски окажутся бесплодными?

– Такое недопустимо.

– А если я откажусь? – воскликнул господин Формери в неожиданном приступе возмущения.

Люпен прошептал:

– Отказ мог бы иметь серьезные последствия… Госпожа Формери красива…

– Ладно. Ищите… вы хозяин, – проскрежетал господин Формери.

И господин Формери скрестил руки, как человек, который умеет при случае смириться перед превосходящей силой событий.

Господин Вебер не проронил ни слова, но в ярости кусал свои усы, и чувствовалось, какой гнев он испытывает, вновь уступая капризам этого врага, побежденного, но по-прежнему победоносного.

– Поднимемся, – сказал Люпен.

Они поднялись.

– Откройте дверь этой комнаты.

Ее открыли.

– Пускай с меня снимут наручники.

С минуту господин Формери и господин