За удачный переход.

За новую планету.

За то, чтобы убраться с неё живыми.

///

– Здесь очень красиво, – произнесла Кира, положив голову на плечо мужа.

– Спорщики были правы: ни одна планета не сравнится с Мартиной, даже Деригона. На каждой есть удивительное место, оказавшись в котором замираешь от восторга и трепета. Но нигде я не видел ничего подобного. Близняшку можно считать венцом творения.

– Ты говорил, что всё это – результат аномалии.

– Аномалию тоже кто-то сотворил.

– Ты веришь?

Никогда раньше Кира не задавала мужу этот вопрос. Не потому что он её не волновал, а… просто не задавала. Не было подходящего случая. Не было подходящего настроения. Не было… до этого момента. И только сейчас, прижимаясь к мужу на самой красивой планете Герметикона, с которой они до сих пор не смогли найти выход и не знали, существует ли он, рыжая решилась спросить.

– Ты веришь?

– Да.

– А можешь… – Кира глубоко вздохнула. – А можешь сказать…

– Объяснить? – очень спокойно помог ей муж.

– Да.

– Он не оставил меня, когда стало очень-очень плохо. Он подарил мне настоящее Чудо.

Помпилио повернул голову и посмотрел жене в глаза. И Кира поняла, что он имел в виду. От понимания ей стало невыразимо хорошо, так хорошо, что захотелось поцеловать мужа, крепко поцеловать, долго, но прежде… Кира не могла не спросить:

– Но ведь сначала тебе стало очень плохо.

– Стало, – кивнул дер Даген Тур, продолжая смотреть жене в глаза.

– Разве не Создатель в этом виноват?

– Только в том, что создал людей.

– А люди стали злы.

– Потому что несовершенны.

– И что?

– И ничего, Кира: так было, есть и будет. – Помпилио едва заметно пожал плечами. – Я не жду, что Создатель станет вытирать мне сопли и следить за тем, чтобы я не промочил ноги, мне достаточно того, что он обо мне не забывает. Даже после всего того, что я натворил.

Кровавую бойню, которую он устроил после смерти Лилиан, перевернувшую Омут и заставившую притихнуть весь Герметикон. Он сам, и по его приказу было уничтожено более ста человек – всех, кто имел хоть малейшее отношение к убийству девушки. Их искали, вычисляли, преследовали и убивали. Без суда. Без права на пощаду.

– Ты веришь, что мы встретились благодаря ему? – очень тихо спросила Кира.

– Я верю в то, что мы встретились.

– Это факт.

– Он случился именно тогда, когда должен был случиться. Не раньше, но и не позже. Он случился идеально.

– Да, – помолчав, признала рыжая. – Идеально.

И поймала себя на мысли, что говорит абсолютно искренне.

Помолчала, а затем перешла на другую тему.

– Я говорила сегодня с Баззой… когда вы с Акселем изучали Сферу.

– Да?

– Он сказал, что, судя по всему, ты ступил на Мартину первым.

– Скорее всего, – равнодушно ответил дер Даген Тур.

– А это значит, что ты имеешь право претендовать на дарство.

– Моё происхождение позволяет претендовать на дарство без права первопроходца. Более того, на дарство имеет право претендовать любой адиген, заявки рассматриваются в Палате Лингийского союза, претенденты проходят строгий отбор, но ты понимаешь, что если я подам заявку, то получу дарство на любой планете.

Никто не посмеет отказать любимцу Герметикона.

– Ты не хочешь основать династию? – удивилась Кира.

– Для этого я слишком Кахлес, дорогая, – грустно улыбнулся Помпилио. – Я не смогу стать кем-то другим.

– А наши дети?

Он замер, услышав «наши», замер, ощутив нечто новое, нечто совершенно неизведанное раньше, замер, привыкая к этому ощущению, а потом понял, что имела в виду жена: его дети не будут Кахлесами. Они будут «родственниками Кахлесов», а его внуки – очень дальними родственниками.

– Ты хочешь стать женой дара?

– Я стала женой мужчины, которого люблю, – уверенно ответила Кира, глядя мужу в глаза. – И я хочу, чтобы он разобрался в себе и понял, кем хочет быть.

– А ведь мне правда повезло, – очень тихо и очень серьёзно произнёс Помпилио.

– Нам повезло, любимый. И мы должны суметь распорядиться нашей удачей.

– Я буду очень серьёзно думать над твоими словами, Кира.

– Сначала подумай над тем, как вытащить нас отсюда.

– Об этом не волнуйся, любимая, после того что ты мне сказала, мы совершенно точно вернёмся домой, даже если мне придётся порвать Пустоту и протащить «Амуш» через прореху.

Кира улыбнулась.

– Хочешь сказать, что я нашла нужные слова?

– Идеальные.

– Хорошо… – Рыжая ответила на поцелуй Помпилио, а когда он завершился, кивнула за спину мужа: – Что там?

Дер Даген Тур обернулся, несколько мгновений вглядывался в светлую тьму ночи, а потом улыбнулся:

– Это прожектор «Стремительного». Капитан дер Шу решил не затягивать со встречей и совершить ночной переход.

– А Экспедиция?

– Явится на рассвете.

* * *

Место для установки Сферы Шкуровича командор дер Ман-Дабер выбрал идеальное: расположил её с западной, равнинной стороны огромного озера, примерно в лиге от берега, оставив достаточно места под строительство порта. Южнее, лигах в семи, начинался густой лес, окружающий всю оконечность озера, и в будущем способный стать источником строительных материалов для первых зданий. Сначала дер Жи-Ноэля смутила уходящая на восток степь – он опасался ветра с той стороны, однако гигантское открытое пространство позволяло расставить цеппели достаточно далеко друг от друга, чтобы в случае ветра, даже ураганного, обеспечить им свободное вращение вокруг причальных мачт. Другими словами, поразмыслив, адмирал решил не искать лучшего места и приказал обустраивать временный лагерь около Сферы. Следующие несколько часов были посвящены приземлению: цеппели по очереди снижались, располагаясь так, чтобы не мешать друг другу, швартовочные команды собирали и устанавливали временные мачты, крепили «сигары» и выкашивали траву, формируя на дикой равнине первые дороги. Кира предложила опустить паровинг на озеро, однако Помпилио уговорил жену не торопиться, сказав, что не намерен задерживаться в базовом лагере, что стало для рыжей приятным сюрпризом. В итоге «Дрезе» зашёл на посадку рядом с «Амушем», мягко опустив платформу с паровингом на землю, а чуть позади нашлось место для «Стремительного».

Работы по обустройству заняли весь день и закончились установкой временных сторожевых постов по периметру лагеря: сборные металлические башни с площадками на четырёхметровой высоте были оснащены пулемётами и прожекторами, которые питались от генераторов ближайших цеппелей. А над лагерем на дежурство встал доминатор «Треге», чьи прожекторы постоянно ощупывали прилегающее пространство.