— Я угощаю, — твердо сказала подруга. — Если хочешь, можешь угостить меня в следующий раз, когда получишь сверхурочные.

Час спустя я уже сидела у Бев, а она снимала с меня мерки, чтобы правильно раскроить материал. Едва переступив порог ее дома, я сразу влюбилась в ковер с цветочным рисунком, стол из светлого дерева, вокруг которого стояли стулья ему под стать; меня покорили чистота и порядок, царящие во всех трех комнатах и на кухне. По сравнению с домом Бев у моих родителей просто помойка!

— Нравится? Я больше всего люблю кофейный столик, «Эрколь». Страшно признаться, сколько я за него заплатила, но качество дорого стоит. Купила в рассрочку, — сказала Бев. — Хочу обставить дом по-новому, перед тем как заводить ребенка.

Ее муж, коренастый блондин, был на несколько лет старше моей подруги; он работал на другой фабрике и получал больше, чем мы.

Через некоторое время еженедельный поход в гости к Бев стал хорошей традицией; вечером они с мужем отвозили меня к родителям. Когда их машина в первый раз остановилась на покрытой гравием площадке, я не знала, как они воспримут наш неопрятный дом с грязными занавесками на окнах и облезлой краской на двери. К счастью, если им что-то и не понравилось, они оставили свои мысли при себе, пожелали мне спокойной ночи и уехали.

Отношения Бев с мужем для меня были примером современной семьи. Они оба зарабатывали деньги и сообща решали, как их тратить. По вечерам они вместе ходили развлекаться, предварительно обсудив, что понравится им обоим. Иногда они шли в кино или в паб; раз в месяц они наряжались и отправлялись в ресторан, а потом на танцы. По воскресеньям Бев обычно готовила вкусный обед, пока Фил мыл машину и ухаживал за садом. После еды Фил разбирался с грязной посудой, и они вместе смотрели телевизор или просто бездельничали. Никогда прежде я не встречала мужчину, который помогал бы жене по хозяйству; впервые в жизни я встретила счастливую семейную пару.

Потом Бев поделилась, что единственное, чего им не хватает, это ребенок. Они уже выплатили всю сумму за дом, Фил скоро получит повышение, так что Бев может спокойно уйти с работы. Самое подходящее время, чтобы заводить детей. Они старались изо всех сил, но пока у них ничего не получалось, рассказала она, и в ее карих глазах я заметила неподдельную грусть. Ее слова пробудили во мне чувство вины: что бы сказала Бев, если бы узнала, что я не просто родила ребенка, но и отдала свою дочь чужим людям?

В первые дни после знакомства с семьей Бев я даже позволила себе задуматься о том, что, может быть, и мне посчастливится встретить хорошего человека; может быть, и я когда-нибудь выйду замуж и буду жить в собственном доме. Но стоило подобной мысли возникнуть в моей голове, как я немедленно прогнала ее. Я же прекрасно знаю, что для того, чтобы стать счастливой, нужно вести себя прилично, — разве достойный мужчина примет девушку с таким прошлым?

Как я могла сказать кому-либо, что я не только не являюсь девственницей, но и потеряла невинность в восемь лет?

Когда меня приняли на фабрику, я первым делом отправилась в школу, чтобы сообщить директрисе о решении своего отца. Она сочувственно пробормотала что-то вроде «может быть, когда ты станешь чуть старше», но мы обе знали, что это ничего не изменит. Девочки, поступившие работать на фабрику, редко возвращались к учебе и получали хорошее образование. По глазам директрисы я видела, что она пытается подбодрить меня. Я очень переживала из-за того, что подвела ее, и в тот момент ненавидела отца за его глупое упрямство и нежелание помочь мне хоть как-то улучшить свою жизнь.

В тот день мужчина из соседнего дома возник, словно из ниоткуда, и внимательно выслушал мой постоянно прерываемый всхлипами рассказ о том, что родители отказались отпускать меня в больницу.

Он выразил сочувствие и добавил, что когда-то и ему пришлось отказаться от своей мечты. Он хотел остаться в школе и сдать экзамены, но отец настоял на том, чтобы он поступил на обучение в мастерскую. «За сидение над книжками денег не платят», — якобы любил повторять его отец.

И я поверила, что нас действительно связывают разбитые мечты. Он признался, что, окончив обучение, встретил Дору… «и было уже слишком поздно», добавил он.

Потом я часто спрашивала себя — говорил ли он правду или это была очередная уловка, чтобы привязать меня?

В следующий раз я встретилась с ним лишь через несколько недель; за это время я успела не то что полюбить работу на фабрике, но, по крайней мере, привыкнуть к ней. Меня радовали дружба с Бев и добрые шутки других женщин, от которых не укрылись перемены в моей внешности. Денег за регулярные субботние подработки хватило и на новое белье, и на туфли; я постриглась и в первый раз попробовала накраситься. А уж когда Бев закончила шить для меня юбку и блузку, я почувствовала себя другим человеком.

— И не надо беречь эту одежду, — сказал она. — Я сошью еще, как только купишь ткань.

С мужчиной из соседнего дома я столкнулась в субботу: работа подошла к концу, и я уже уходила с фабрики. На этот раз он решил пройтись вместе со мной:

— Ты сегодня замечательно выглядишь, маленькая леди.

Но я не ответила, потому что злилась на него. Где он был все эти дни? Приходит, когда ему вздумается! Он, видимо, заметил выражение моего лица и понял, что за чувства обуревают меня.

— Скучала по мне? — улыбнулся он.

— Нет! — ответила я. Слишком быстро ответила. — Конечно нет.

Но он знал, что я вру.

— Слышал, ты завела много новых друзей, — продолжал сосед.

Я подумала, что мама рассказала об этом Доре, а Дора — ему. Или он сам подглядывал из-за занавески, когда Бев и Фил подвозили меня домой.

— Наверное, скоро забудешь меня…

Он вызывающе взглянул на меня. И получил ответ, который хотел услышать: что я никогда его не забуду.

Тогда он взял меня под руку и потянул к машине. С изысканным поклоном открыл пассажирскую дверь и помог забраться на сиденье. Но вместо того, чтобы сразу отвезти меня домой, он свернул в лес.

В лесу он потянулся ко мне:

— Иди сюда, Марианна.

Я попыталась увернуться. Он все испортил. Я поняла, что не хочу больше делать те вещи, к которым он меня принуждал. Теперь я знала, что это не просто гадко, но еще и неправильно.

Когда я вскрикнула, он на мгновение замер, а потом начал гладить меня по спине. Я сказала, что хотела просто поговорить.

— Неужели? — улыбнулся он, обняв меня за плечи. Его пальцы нежно скользили по моей шее. — Но ведь тебе нравится это, Марианна, признайся.

Он был прав. Мне действительно нравилось. Мне нравилось, когда меня обнимали, — мне казалось, что в такие минуты я в безопасности. К тому же он до сих пор был единственным человеком, проявлявшим ко мне подобные чувства. С тех пор как родился мой младший брат и родители окружили его любовью и лаской, я втайне мечтала о таком же отношении. Но я прекрасно понимала, что в моих отношениях с соседом есть и другая сторона, которая так пугала меня и к которой так стремился он.