тебя влияю…

Вспоминаю, как Маркус бродил по дому с пивом в руках и твердил, что Адди «сложная, своенравная».

– Он из кожи вон лез, чтобы ты переехал к нему…

– Но ведь он хотел мне помочь. Пустил к себе…

– Да, конечно, вот только… А, забудь! Зря я начала.

Адди ускоряет шаг.

– Давай без этого, а? – Я подбегаю к ней и беру за руку. – Если ты расстроена, лучше сразу все обсудить.

– Но ты же понимаешь, как все это сейчас выглядит? Будто я хочу встать между тобой и твоим лучшим другом. И именно в этом он меня и обвиняет, разве нет? Получается, сейчас я только подтверждаю его слова!

– Чушь какая-то! И ни в чем Маркус тебя не обвиняет. Я знаю его с детства. Он мне как брат. Он… ну это же Маркус!

Мы дошли до кафе и стоим у входа.

– Вот скажи честно: думаешь, я ему нравлюсь? В жизни не поверю. Готова поспорить, он хочет, чтобы ты меня бросил! – Ее лицо раскраснелось от гнева.

– Ну… – бормочу я, отвернувшись. – Да, у него были сомнения по поводу нас, но… временами вы же прекрасно ладите! Мне казалось, вы понемногу привыкаете друг к другу.

– Мне тоже иногда так кажется, а потом он опять начинает козлить! – фыркает Адди.

– С ним бывает нелегко, но…

– Но это же Маркус. Поверь, это я осознала. Вы идете в комплекте.

Еле сдерживаюсь, чтобы не огрызнуться в ответ. Если бы мне не нравилась Деб, разве я стал бы циклиться на этом и все усложнять?

На мгновение выражение лица Адди меняется, словно она догадалась о моих мыслях.

– Я домой. Мне надо в душ.

– А как же морковный торт? – Я киваю на кафе.

– В другой раз.

И Адди убегает.

Смотрю вслед: она петляет среди прохожих, и серая бейсболка подпрыгивает в такт упругим шагам. Хочет ли она жить со мной? Или нет?

Я опускаюсь на диван, пушистые белые подушки щекочут шею. Хотя, конечно, они уже не такие белые, как пять месяцев назад…

– А потом она буквально сбежала. Как мы можем двигаться дальше, если она так себя ведет? – жалуюсь я, ковыряя ногтем этикетку пивной бутылки. – В последнее время каждый раз, когда я делаю к ней шаг, она отдаляется.

Из кухни раздается грохот. Маркус решил приготовить ужин, а это всегда означает необычайно сложный рецепт, поездка в десяток супермаркетов за такими ингредиентами, как лимонный базилик и тамариндовая паста, часы напряженной сосредоточенности на кухне и, в конечном счете, заказ готовой еды.

– Она считает, что я ее недолюбливаю? – спрашивает он.

– Ну да. Вроде того.

Я жду ответа, но раздается только еще более громкий грохот.

– Ты ей ничего такого не говорил? Вроде того, что сказал мне вечером накануне переезда?

– Я стараюсь ее избегать, – мрачно бросает Маркус.

– Не все же время, – напоминаю я. – Пока я заполнял заявление для магистратуры, вы вместе смотрели фильм, так?

– Вроде того. – Маркус открывает бутылку вина. – Нелегко быть последовательным.

– Если она тебе не нравится, почему вы миленько сидели на диване и смотрели фильм? – терпеливо спрашиваю я.

– Отличный вопрос, друг мой. Если она тебе нравится, почему ты так много времени проводишь, сидя на этом самом диване и жалуясь на нее?

– Неправда, – хмурюсь я.

– Правда. Ты постоянно себя изводишь, гадаешь, что она думает. Она играет с тобой.

– Это не так!

Маркус выходит из кухни, и вид у него крайне недовольный.

– Ты хочешь ее и потому слеп. Даже не замечаешь эти ее вибрации…

– Какие, к черту, вибрации?

– Темную, сексуальную энергию, которую она излучает. И не хочу тебя расстраивать, но она направлена не только на тебя.

– Понятия не имею, о чем ты.

Но сердце вдруг забилось болезненно и сильно, потому что на самом деле я догадываюсь, о чем говорит Маркус. В Адди есть неприкрытая честность, открытость, даже откровенность. И она так сексуальна!.. Внезапно вспоминаю ту ночь в баре, когда я сделал Адди сюрприз. Короткое платье плотно облегало ее тело, и она прекрасно это осознавала. Я перебираю в памяти все случаи, когда замечал, как мужчины смотрят на нее.

– Ты еще настрадаешься из-за нее, Дилан.

Маркусу редко удается вывести меня из себя, но сейчас я не могу сдержать раздражения.

– Да ты просто не хочешь, чтобы я съезжал! Хочешь, чтобы я сидел здесь с тобой!

Маркус слегка отшатывается, в его глазах мелькает обида.

– Я волнуюсь за тебя, вот и все, – говорит он сдержанно, однако так крепко сжимает бокал, что белеют костяшки.

В кармане пищит телефон, и я так тороплюсь его достать, что он выскальзывает из руки и падает на ковер.

Это Адди.

Поговорим завтра, хорошо? Извини, что устроила сцену. Мы не должны ссориться из-за Маркуса. Я бы очень хотела жить с тобой вместе ☺ Чмок.

Слава богу. Беспокойство рассеялось, и гнев утих словно по щелчку. Мы будем жить вместе с Адди, я найду работу, сам себя обеспечу и стану профессором Эбботом – ученым, поэтом, возлюбленным Адди Гилберт. Защитные инстинкты Маркуса со временем поутихнут, он станет доверять Адди, а она – понимать его. И все наладится.

Адди

Май сменяется июнем, а я все никак не привыкну к тому, как здорово жить вместе с Диланом.

Ладно, может все и не прям радужно. Поселившись вместе, мы стали довольно часто ругаться. Думаю, дело в разных привычках. Ну и в Маркусе. Вот главный источник ссор! Этим утром мы с Диланом полчаса кричали друг на друга: поводом была ненужная подставка под телевизор за двести фунтов, купленная Диланом, но настоящей причиной был Маркус. Вчера в гостях у Шерри мы играли в шарады, и Маркус заявил, что я подыгрываю другой команде, а Дилан, как обычно, ничего не заметил. Не могла же я сказать: «Маркус ко мне придирался!», так что вместо этого сказала: «Подставка нам не по карману». О деньгах вообще легко спорить, особенно с Диланом.

На парковке около школы я замечаю Этьена. Он приветливо машет рукой, и я машу в ответ, пытаясь вспомнить, накрасила ли второй глаз. Первый год работы, а уже не в себе.

– Ждете летних каникул? – с улыбкой спрашивает Этьен, когда я запираю машину и подхожу к нему. В последние несколько месяцев неловкость в нашем общении исчезла: мне уже не приходится обдумывать каждое слово, и сердце не так грохочет, когда он без предупреждения заходит в мой кабинет.

– Нет, – говорю я, морща нос. – Думаю остаться в школе и вести летние факультативы.

Он смеется.