В передовице редактор отвечает на уже прозвучавшую и потенциальную критику шведского визита в пол-потовскую Кампучию:

Автор передовицы, предположительно Гуннар Бергстрём, пишет, что им разрешали останавливаться и разговаривать с кем угодно. Что в городах они могли свободно перемещаться. Пагоды, которые якобы были снесены, стояли в целости и сохранности. Люди, вопреки утверждениям, не работали под дулом винтовки.

Тут следует небольшая оговорка:

Затем автор констатирует, что размах достижений действительно велик. Демократическая Кампучия вполне сможет обеспечивать себя сама, «рассчитывать на собственные силы».

197.

Суонг Сикын подносит к губам свой стакан с кофе, сваренным на дождевой воде. По тропинке возле дома проходит сосед. Это пожилой господин, седой и коротко стриженный, в больших очках. На нем черная крестьянская форма, на плече висит сине-белый крестьянский платок. Он словно сошел со страниц пропагандистской брошюрки красных кхмеров.

Как мог Суонг Сикын, тринадцать лет прожив и проучившись во Франции, так слепо довериться революции? Ведь в воспитавшей его образовательной системе вопрос ценился как минимум так же высоко, как ответ.

Он отвечает очень по-французски: читает мне небольшую лекцию, педагогически разделенную на три части.

Во-первых, он и многие другие интеллектуалы — члены партии, сами в войне не участвовали. Они считали, что они в долгу перед теми, кто страдал, боролся и погиб под бомбежками. Поэтому они должны еще сильнее поднапрячься сейчас, когда революция победила. Во-вторых, он со своим французским образованием был потенциальным классовым врагом. Он должен был искупить и эту вину.

Он делает небольшую паузу, просит прощения. Он все еще очень слаб после операции. Все неподвижно в полуденном зное, природа почти бесшумна.

В-третьих, продолжает он, партия продемонстрировала тактическое превосходство, победив режим Лон Нола, поддержанный США. Как ловко она затем использовала доброе имя принца Сианука, чтобы заручиться народной поддержкой, и как потом деревня задушила продовольственное снабжение городов.

— Маоистская теория, но очень конкретная. Переворот тысяча девятьсот семьдесят пятого года был бы невозможен ни с каким другим лидером, кроме Пол Пота. Кстати, Пномпень в конце концов был взят без боя.

Какие могли быть сомнения после такой победы?

198.

Она встает, голова кружится. Сине-белая школьная форма в пыли, ладони разбиты. Прямо над ней навис внедорожник. Переднее колесо велосипеда лежит под бампером.

За тонированными стеклами угадывается лицо водителя. Он следит за девушкой взглядом. А так на его лице — застывшая маска равнодушия. Люди останавливаются и смотрят на аварию. Поток машин на перекрестке медленно течет вперед, но посреди сцены все замерло.

Девушка отходит к тротуару. Она слегка хромает. Кто-то еще останавливается. Никто ничего не говорит.

Внедорожник медленно, медленно двигается с места. Правая сторона немного приподнимается, когда колесо наползает на велосипед, подминая его под себя. Треск лопающихся фонариков, искореженная рама. Водитель смотрит прямо перед собой. Все словно в замедленной съемке, но вскоре машина исчезает в хаосе бульваров.

Девушка остается стоять на тротуаре. Один за другим зрители расходятся.

Пномпень тридцать лет спустя после захвата власти красными кхмерами. Коррупция здесь — одна из самых высоких в мире. Правовая система давно не работает, пропасть между богатыми и бедными — огромная. Те, у кого есть деньги, делают что хотят. Им нечего бояться.

Разозлившись, я думаю, что этому мерзавцу на джипе не помешало бы немного поработать на рисовом поле. Чтобы он просто представил себе, как живет большинство людей в его стране. Что обыкновенный крестьянин, чтобы накопить на такой автомобиль, должен работать 1250 лет. Что стоимость велосипеда этой девушки соответствует месячной зарплате учителя.