Дверь распахивается, влетает Арсен. Он в одних штанах, без футболки — тоже, видно, собирался в душ. Я продолжаю кричать и показываю на пятно, а потом запоздало соображаю, что стою перед ним почти голая. Хватаю первое попавшееся полотенце и прикрываюсь, но это полотенце для рук, и его хватает только, чтобы прикрыть грудь.

— Это летучая мышь, Агата, — говорит Арсен, — даже не мышь, а мышонок. Ты не закрыла дверь на балкон, вот он и влетел.

Да я забыла затворить дверную раму с антимоскитной сеткой, но сейчас это меня волнует меньше всего. Арсен меняется в лице и смотрит так, что внутри все начинает дрожать. Потому что он смотрит на мой живот.

Я сильнее прижимаю к себе полотенце, он делает шаг ко мне и накрывает ладонью выпуклость.

— Он… — голос его звучит низко и хрипло, и у меня начинает кружиться голова. — Это он уже так подрос?

Чувствую, что сейчас упаду, но вместо того, чтобы схватиться за Арсена, цепляюсь обеими руками за полотенце. Арсен поднимает голову, и наши глаза встречаются. Они у него сейчас не стальные, а совсем черные, а какие у меня, даже думать боюсь.

Арсен протягивает руку и снимает заколку с моих волос, они рассыпаются по плечам, лаская кожу. Я ощущаю все очень остро, дышать трудно, и у Арсена, похоже, та же проблема. Его широкая грудная клетка вздымается и опадает, так хочется провести рукой по его литым мышцам, я даже губу прикусываю. И вдруг чувствую, как уползает полотенце из рук.

— Тебе так идет беременность, Агата, — слышу низкий полушепот у самого уха и закрываю глаза.

Арсен отбирает у меня полотенце, и кажется, я слышу, как бешено колотится его сердце. Воздух вокруг колышется в унисон, я чувствую легкое прикосновение шершавых пальцев к груди, сейчас я точно упаду. Он касается меня лишь костяшками, а внутри все скручивает спазмом, опускаясь ниже, где уже все пылает.

Уши будто забиты ватой, ноги подгибаются, кожа горит. Его губы совсем рядом с моими, горячее дыхание обжигает рот, я боюсь вдохнуть, чтобы не вспыхнуть. И когда он прикусывает мою губу, у меня вырывается неконтролируемый стон, который не получается сдержать.

Арсен отстраняется, шумно сглатывает, а потом сдергивает с крючка большое полотенце и заворачивает меня в него, словно отгораживаясь. Я стою, не смея пошевелиться и поднять на него глаза.

— Я уберу мышь, — глухо звучит его голос, я киваю, все так же не глядя.

Он берет коврик для ног, снимает стрекочущего мышонка и выносит на балкон. Плотно закрывает дверную раму, задергивает штору и подходит ко мне.

— Ты очень красивая Агата, у меня чуть предохранители не сорвало, прости… — прикасается к волосам, берет прядь и подносит к губам. — Спокойной ночи, бриллиантовая девочка.

На душ сил не остается, и я так и засыпаю в полотенце, думая, как было бы хорошо, если бы их все-таки сорвало…

Сегодня с утра Арсен всем своим видом старается не показывать, что волнуется, но я уже неплохо изучила этого мужчину. Он напряжен, постоянно покусывает губу и хмурит брови. Мы собираемся в «Медикал центр», пришло время первого акушерского скрининга, и я не понимаю, почему Арсен такой дерганый.

Я много прочла в интернете об этом комплексном обследовании, его главная цель — выявление патологий на ранних сроках. Но мне в первую очередь важно знать, что мой ребенок развивается нормально. Какой бы он ни был, я его жду, я буду его любить, и даже если новости окажутся неутешительными, никакого прерывания беременности не будет.

Ко всему прочему сегодня собирается консилиум в связи с моим мутизмом. Арсен сказал, что мы пробудем в клинике долго, возможно, целый день, и на всякий случай забронировал для меня палату.

Он садится со мной в машину на заднее сиденье, я всю дорогу смотрю в окно, а он просматривает бумаги. В клинике нас уже ждут, Геннадий Викторович хитро подмигивает мне и передает медсестре, которая ведет нас сначала в манипуляционную для забора крови, а потом в кабинет УЗИ.

Арсен входит за мной, и я замечаю, как он побледнел. Отслеживаю взгляд — он смотрит на датчик для внутреннего исследования, и по телу пробегает мелкая дрожь. Слишком свежи в памяти воспоминания о прошлом УЗИ. Сегодня я выпила много воды, меня заверили, что обследование будет обычным датчиком, и теперь я понимаю, кто на этом настоял.

— Папа, садитесь вот здесь, напротив монитора, чтобы вам было лучше видно, — говорит врач-узист. Арсен почти падает на стул и сцепляет пальцы перед собой, а я ложусь на кушетку.

На экране появляется знакомое черно-белое изображение, и тут у меня перехватывает дыхание — я вижу своего малыша. Он уже похож на человечка, он поджимает ножки и машет маленькими ручками, на которых видны крошечные пальчики.

— Что… что он делает? — севшим голосов спрашивает Арсен, а я просто реву, глядя на экран. Мне все равно, пусть думают, что хотят.

— Плавает, — улыбается врач, — видите, ножками отталкивается и плывет к противоположному краю.

А потом происходит невероятное, человечек на экране складывает ручки за голову, и мы с доктором переглядываемся. Арсен неотрывно смотрит на монитор, сейчас по его лицу ничего нельзя понять, но я знаю, что он чувствует. То же, что и я — сумасшедший восторг и безграничную нежность.

— Он правда руки за голову сложил, мне не кажется? — сипло проговаривает Арсен, врач в ответ смеется.

— Ну конечно, малыш знает, что вы на него смотрите, и позирует. Хотите снимок на память?

— Кто это, уже видно? — Арсен кивает и по-прежнему не отводит от монитора глаз, как и я.

— Сейчас будем смотреть. Так, мы уже большие, семь с половиной сантиметров, а кто… Мальчик, поздравляю, у вас будет сын!

Арсен закрывает лицо руками, и за это я прощаю ему все, что было, все, в чем он был неправ и виноват передо мной. Потому что знаю, что он прячет за ладонями, а это гораздо важнее моих обид всех вместе взятых.

Дальше врач диктует помощнице данные, а мы с Арсеном смотрим на нашего сына. И когда все заканчивается, он подходит ко мне, садится на корточки и прислоняется лбом к моему лбу.

— Спасибо, Агатка, — говорит так, чтобы было слышно только мне и вытирает ладонями мои мокрые щеки. — Спасибо, моя бриллиантовая девочка.

И я снова реву как дурочка.

***

— Какая по счету беременность? — спрашивает доктор, улыбчивая женщина с ямочками на щеках.

Пишу, что первая. Я уже около получаса беседую с генетиком. Мне задано столько вопросов по наследственности, что впору рисовать на стене генеалогическое древо. Многие из них связаны с болезнью Януша, и я продумываю каждый ответ, потому что это все имеет прямое отношение к моему малышу.

Арсена в кабинет не пустили, о его наследственности будут говорить отдельно уже с ним.

— Когда начали жить половой жизнью?