В заведение ввалилась группа водителей-дальнобойщиков, но как только Джон Пол поставил их в известность, что здесь не подают их излюбленный утренний наркотик, а именно, кофеин, они, не раздумывая, удалились, недовольно чертыхаясь себе под нос. Было в них что-то от раздосадованных медведей. Помимо них, в «Мемориальном заповеднике имени капитана Кендрика» за все утро не побывало ни души.

– А теперь ближе к делу, – произнесла Аманда. – У меня такое чувство, что сейчас я узнаю, что заставило вас бросить карьеру и искать убежища в нашем крошечном зверинце. Кстати, присаживайтесь. – И она похлопала по полу рядом с выставленным напоказ нежным розовым бедром.

В ответ на это предложение Маркс Марвеллос похлопал себя по пятой точке.

– Мое болезненное состояние требует, чтобы я сохранял вертикальное положение, – сказал он. – Право, мне так удобней.

– Как пожелаете, – улыбнулась Аманда. Она попыталась поддернуть юбчонку, однако вследствие малых размеров сего красно-серебристого одеяния, а также позы, в которой она сейчас пребывала, ей так и не удалось скрыть выставленных напоказ трусиков. – Продолжайте. Так в чем же заключалось ваше последнее задание?

– Обычно Ист-Риверский институт занимается исследованием конкретных проблем и ситуаций, – начал Марвеллос. – Например, госдепартамент и министерство обороны подписали с нами совместное соглашение по Исландии. Им хотелось выяснить, каково место этой страны в современном мире и каковы шансы, что в будущем она способна стать угрозой для Америки. Учитывая историю Исландии, ее этнический состав, современные темпы экономического роста, научную деятельность и политические амбиции, какова должна быть долгосрочная политика Америки в отношении этой страны? На семинарах, проходивших два раза в неделю, мы обменивались полученной информацией и пытались ее осмыслить. При этом мы питались рыбьими головами, запивали нашу трапезу медом, слушали исландскую музыку и как бы тем самым погружались в исландское бытие. Мы даже врубали кондиционеры на полную мощность, чтобы на собственной шкуре ощутить все прелести исландского климата. Замдиректора жутко тогда простудился и пропустил целых десять дней. Исследование, как вы понимаете, было высшей категории секретности, так что, рассказывая о нем, я сейчас выдаю государственную тайну. Однако, надеюсь, в общих чертах вам понятно, чем мы там занимались?

– В целом – да. Звучит ужасно внушительно, – отозвалась Аманда и негромко хихикнула.

Или чихнула? Маркс так и не понял.

– Главное – отрешиться от привычного состояния дел, взглянуть на веши под неожиданным углом, – пояснил он, словно пытался отстоять свою правоту. – И если наука способна помочь человеку в этом, то таков ее долг. Ладно, вернемся к тому, о чем мы только что говорили. Месяцев шесть-семь назад институт получил заказ на исследование совершенно иного рода. А началось все вот с чего. Кто-то из правительственных шишек обнаружил, что Соединенные Штаты заносит куда-то не туда. То есть весь этот внутренний разброд, все эти метания, решил он (кстати, в отличие от журналистов, которые, как правило, видят лишь разрозненные события), все эти взрывы недовольства – звенья одной цепи и свидетельствуют о том, что страна поражена болезнью, причем основательно. А все потому, решил он, что Соединенные Штаты отошли от протестантской этики, которая когда-то и взрастила страну. То есть мы, как он выразился, «утратили благодать Божию». Свидетельство тому – разброд и упадок в культуре, политике, экономике. И за всем этим он узрел крушение традиционных христианских ценностей.

И хотя его анализ текущей ситуации не отличался глубиной по сравнению с тем, чем нас обычно пичкает пресса с ее фрагментарной трактовкой происходящих событий – мол, каждое из них является следствием какой-то одной отдельно взятой причины, – в проницательности этому парню никак не откажешь. Не стал он и как попка повторять излюбленный довод наших тупиц, что-де любой сбой нашей системы есть следствие коммунистического заговора. Согласен, его точка зрения наивна, в чем-то ей не хватает четкости, но по крайней мере она всеобъемлюща, и он не пытается все свести к проискам коммунизма. В принципе этот парень близок к трезвым и взвешенным суждениям. Нет, он еще не достиг их, но уже, что называется, на подходе.

Так вот этот светлый политический ум склонил кое-кого из ключевых фигур в правительстве на свою точку зрения. После чего под эгидой министерства здравоохранения, образования и социального обеспечения правительство выделило несколько сотен миллионов долларов налогоплательщиков на то, чтобы поставить диагноз самому себе. Оно попросило Ист-Риверский институт выяснить, что же неладного творится с Америкой. Почему вдруг обесценились традиционные ценности? Почему мы как народ одержимы чувством вины, отчего нас терзает тревога, отчего мы склонны к насилию? Почему невозможно избавиться от ощущения, будто нация, с которой по богатству и влиянию не сравнима никакая другая, неожиданно, что называется, обтрепывается по краям и трещит по швам. Куда улетела великая птица христианства, под чьими распростертыми крылами мы когда-то чувствовали себя в безопасности? Почему мы, и это-то с нашими бомбами и церквями, охвачены страхом? И в чем искать причину социального разложения и упадка, ведь их уже невозможно отрицать? Вы снова смеетесь.

На сей раз Аманда точно хихикнула.

– Смеюсь, – призналась она. – Но не обращайте внимания. Прошу вас, продолжайте.

Из ее трусиков наружу выглянул завиток волос и расправился на нежной коже бедра, словно ленточка серпантина. Маркс Марвеллос с трудом оторвал взгляд от этого зрелища. Господи, с каким упоением он бы ринулся в бой, прикрепив этот завиток к своему знамени! В какой-то момент это сладостное видение лишило его дара речи.

– Продолжайте, – напомнила ему Аманда.

– Хм-м… ах да. Боюсь, однако, что я занимаю ваше драгоценное время. Полагаю/ вы сейчас должны помогать Джону Полу на кухне.

Аманда перевела взгляд на пуэрто-риканские часы на стене – инкрустированные, с распятием и кукушкой.

– Наплыв посетителей начнется минут через пятнадцать – двадцать, – произнесла она. – После чего мне надо будет заняться зверинцем и, возможно, помочь за прилавком. Впрочем, мы торгуем только соками и хот-догами, особой помощи на кухне не требуется. Так что, прошу вас, продолжайте.

– Хорошо. В общем, дело было так. Институт взялся изучать, что творится с Соединенными Штатами. Мы рассмотрели экономические причины, социальные причины, но главный акцент сделали на религиозных. Положив в основу нашего исследования мысли того парня из правительства (не имею права назвать вам его имя), мы попытались определить, не кроется ли причина нынешнего упадка и разобщенности страны в утрате ею духовных ценностей. Не скажу, чтобы эта гипотеза была такой уж надуманной. В конце концов, человека здорового в духовном плане не так-то просто сломить жизненными неурядицами. То же самое можно сказать и о нации в целом.

Моя часть исследования заключалась в сборе фактов. Из-за моей юношеской внешности (хм-м) меня выбрали работать под псевдонимом в молодежной среде. Я провел около полугода, выполняя этот задание. Я бывал в церковных объединениях и воскресных школах, я играл в лото, пел в хоре, дул в неимоверных количествах пунш из смеси имбирного пива с лимонным шербетом, от чего порой казалось, что у меня вот-вот лопнет мочевой пузырь. Страшно вспомнить все эти церковные сборища! С другой стороны, я не обошел вниманием и студенческие кампусы, коммуны, рок-фестивали, гетто. Там я отплясывал, участвовал в сидячих забастовках и пикетах, покуривал травку, бросался камнями в полицейские машины, а также участвовал в сожжении трех деканов и двух судей – вернее, их чучел. Надо сказать, все эти веши были куда увлекательнее, чем чертово лото.