— Не. На горно-заводском. На инженера буду учиться, шахты всякие и заводы обслуживать. А вы, стало быть, в охотники за эмберитом подались?

— Вроде того.

Трофимов вздохнул, мечтательно мотнув головой.

— Эх, я бы тоже хотел. Да и поступить было бы проще — на исследовательском больше всего мест. Но батя бы мне за такое башку бы открутил.

— Почему?

— Ну а сам-то как думаешь? Потому и мест на факультете много, что разведчики постоянно требуются. А почему они требуются, сам, небось, смекнёшь? Точнее, куда старые деваются?

Он заговорщически подмигнул и хлопнул Полиньяка по плечу.

— Ладно, француз, приятно было познакомиться. Ты, кстати, молодец. На вид-то — соплёй перешибить можно, а храбрый. Не побоялся отпор дать. А тебя-то как звать, здоровяк?

— Богдан, — я подошёл ближе и тоже пожал ему руку.

— И ты будь здоров. Ладно, бывайте, я в общагу погнал.

— О, постой! — оживился Полиньяк. — Мне тоже туда надо. Покажешь дорогу?

— Ну пойдём. Тебе какой корпус-то нужен?

— Э-э-э…

— Ясно, — рассмеялся Трофимов. — Ладно, там разберёмся. Богдан, ты с нами?

Я на секунду задумался. Все дела в институте вроде бы закончены, можно возвращаться домой. Но слово «домой» по отношению к заброшенной усадьбе, в которой хозяйничает не особо приветливый вампир, не очень-то подходило. Да и времени до вечера ещё полно. Так что можно для начала взглянуть и на общагу.

— Пойдём, прогуляемся.

Как объяснил Трофимов, большая часть общежитий располагается ещё глубже в парке, в отдельном секторе. В этом смысле Горный институт располагается удобно — до общаг всего минут десять ходьбы.

У выхода из корпуса мы снова столкнулись с компанией Кудеярова. Тот с гордостью восседал за рулём шикарного автомобиля, сверкающего хромированными деталями, и что-то рассказывал собравшимся. Я даже сам невольно заинтересовался.

Авто было непривычных для меня пропорций — массивное, со слишком длинной носовой частью, в которой располагался двигатель. Салон больше походил формой на карету, колёса словно мотоциклетные — с толстыми металлическими спицами, и заметно выдаются в стороны из корпуса. Внутри салон отделан кожей и полированным деревом, на приборной панели поблескивает куча каких-то странных рычагов. Мотор явно не бензиновый — работает тише, выхлопной трубы не видно, зато из-под капота торчит несколько блестящих трубок, направленных вниз. Через них то и дело с шипением сбрасывался пар, эффектно стелющийся по земле, как на выступлениях какого-нибудь поп-певца.

— Тут шесть независимых котлов на жар-камне, прогрев всего пару минут. Зато потом с места рвёт так, что и на рысаке не угонишься! — хвастался блондин, гладя руль.

— Бензиновые быстрее, — скептически отозвался один из слушателей, в котором я узнал Аксакова.

— Зато тут с топливом не надо заморачиваться, — возразил другой — рыжий Одарённый, которого я тоже уже видел в столовой. — И вони такой нет.

— Всё равное, мне кажется, за бензиновыми будущее. Там и скорость, и крутящий момент можно гибче настраивать. А эта таратайка что? Считай, паровоз на резиновых колёсах. Прошлый век.

— Не прошлый век, а классика! — обиделся Кудеяров.

Трофимов, да и Полиньяк явно тоже заинтересовались машиной, но останавливаться мы не стали, лишь чуть замедлили шаг, а потом прошли мимо. Тем более что компания автолюбителей внезапно засуетилась, расходясь прочь. Даже сам Кудеяров быстро смылся с водительского кресла.

— Ладно, всё, отец идёт!

Я задержался, оглядываясь. Любопытно было взглянуть, что же там за «влиятельный человек».

Он как раз спустился с крыльца в сопровождении Кабанова, на ходу заканчивая разговор. Они с ректором пожали друг другу руки, и Кудеяров-старший быстрым шагом направился к машине.

Узнал я его сразу. Да, собственно, и сложно было забыть этот бритый череп, остроносое, жёсткое лицо с резко очерченными чертами и круглым стёклышком монокля в правом глазу. Также, как и в «Старом ушкуйнике», он был одет в шикарный костюм-тройку и кожаный плащ с меховым воротником. Два амбала-охранника следовали за ним в нескольких шагах позади. Такие все из себя незаметные, как два борова в курятнике.

Фома…

Меня бандит тоже увидел и узнал — по дороге к машине смерил меня долгим внимательным взглядом. Устроился на заднем сиденье авто, рядом с младшим, но перед этим что-то проговорил на ухо одному из телохранителей. Второй тем временем уселся за руль. Машина, с шипением выпустив клубы пара по обе стороны, покатила прочь.

Оставшийся телохранитель — здоровенный мрачный мужик в кожанке — не торопясь направился ко мне.

— Чего это он? — настороженно спросил Трофимов.

— Вы идите, я догоню.

— Уверен? — с сомнением переспросил Полиньяк.

— Да идите, идите, — хлопнул я его по плечу.

Время от времени оглядываясь, ребята отправились дальше по аллее в сторону общежитий. Амбал же, подойдя ко мне вплотную, смерил взглядом.

— Дело есть, — наконец, проговорил он. — «Славянский базар» знаешь?

— Я не местный.

— Кабак это такой. Большой, богатый. На набережной. Да любому извозчику скажешь — довезёт. Приедешь туда вечером, где-то с восьми до девяти. Фома Ильич с тобой переговорить хочет.

— Зачем?

Он взглянул на меня с таким видом, будто я ляпнул какую-то глупость.

— Моё дело — передать. Да ты не ссы, не тронет. Место приличное, людное. Там многие уважаемые люди ужинают. Даже нефы заглядывают.

— А если я откажусь?

— Дело твоё, — равнодушно пожал он плечами. — Но вообще… Когда Фома Ильич приглашает по-хорошему — обычно не кочевряжатся.

До восьми времени было ещё достаточно. Глеб показал нам с Полиньяком общагу Горного института. Длинное двухэтажное здание и правда скорее напоминало солдатскую казарму. Спальни были человек на двадцать, с рядами двухъярусных кроватей и тумбочками для личных вещей. Кухни, уборные, комнаты для занятий — тоже общие, на стене каждой комнаты — таблица со списками дежурных. И даже что-то вроде дневальных предусмотрено.

Для немногочисленных девушек был отведен отдельный корпус — правда, небольшой, одноэтажный. По рассказам Трофимова, охраняется он злобным демоническим цербером, по какой-то причудливой прихоти судьбы принявшим облик седовласой комендантши по имени Гретта. Мало кто знает, как у студенток устроен быт, потому что Гретта не подпускает парней к женской общаге ближе, чем на пушечный выстрел.

Меня вся эта полуказарменная эстетика не особо впечатлила. В смутных воспоминаниях из прошлой жизни мелькали схожие образы — когда-то я точно служил в армии, но в ранней молодости и недолго. А в дальнейшем, хоть и явно был связан с какой-то силовой структурой, но без жёсткой дисциплины. Может, если бы мне было столько лет, сколько настоящему Богдану, я бы и согласился сейчас пожить в такой общаге. Но сейчас, боюсь, не выдержу. Не с моим характером.