Его желваки напряглись так, словно были готовы выпрыгнуть со своих мест, чтобы задушить меня. А внутренняя сущность Доукса взревела так мощно, что мой Темный Пассажир этот рев услышал и ответил ему тем же. Две гигантских, невидимых тени поигрывали мускулами и пожирали друг друга взглядами.

Не исключено, что на мостовой появились бы куски разорванной плоти и лужи крови, если бы полицейская машина не выбрала этот момент для того, чтобы затормозить рядом с нами и тем самым прервать опасное противостояние. Из автомобиля выскочил юный коп, и Доукс, не сводя с меня взгляда, рефлекторно показал ему свой значок и жестом велел сваливать. Коп сунул голову в машину, чтобы проконсультироваться с напарником, а Доукс как ни в чем не бывало сказал:

— Ну ладно. У тебя есть какие-нибудь соображения?

Баггз Банни, конечно, сделал бы так, чтобы Доукс сам до этого допер, но и то, чего я сумел достичь, было уже не плохо.

— Вообще-то у меня есть идея. Но боюсь, она связана с легким риском.

— Угу, — буркнул Доукс, — я почему-то так и думал.

— Если это окажется не по тебе, предложи что-нибудь иное. Однако боюсь, что других вариантов у нас просто нет.

Я буквально видел, как работает его мозг. Он понимал, что я забрасываю крючок, но в моих словах звучала изрядная доля истины, а в сержанте говорили злость и гордость, поэтому ему было на все наплевать.

— Выкладывай, — наконец проговорил он.

— Оскар скрылся.

— Похоже на то.

— В результате остался лишь один человек, который интересует доктора Данко, — сказал я и, ткнув пальнем ему в грудь, закончил: — И этот человек — ты.

Доукс не отпрянул, но на несколько мгновений задержал дыхание. Затем медленно кивнул и процедил сквозь зубы:

— Скользкий говнюк.

— Да, я такой. Тем не менее я прав.

Доукс отодвинул в сторону сканер, уселся в проеме открытой задней дверцы микроавтобуса и добавил:

— Продолжай.

— Во-первых, готов держать пари, что он добудет себе другой сканер, — произнес я, указав на лежащий рядом с ним прибор.

— Да.

— Поэтому, зная, что он нас слушает, можем дать ему услышать то, что мы хотим. То есть… — я изобразил свою самую лучшую улыбку, — кто ты такой и место, где находишься.

— Ну и кто же я такой?

— Человек, который устроил так, что его захватили кубинцы.

— Значит, ты хочешь использовать меня?

— Абсолютно точно. Тебя это не очень тревожит?

— Но он без напряга захватил Кайла.

— Ты будешь знать о его появлении. Кайл этого не знал. Кроме того, ты в подобного рода делах гораздо лучше, нежели Кайл.

Бессовестная, откровенная лесть, но сержант все-таки на нее купился.

— Да, я гораздо лучше его, а ты, кроме всего прочего, еще и жополиз.

— Никакого лизания, — усмехнулся я. — Это чистейшая правда.

Доукс посмотрел на лежащий рядом с ним сканер, заем на скоростную дорогу. Оранжевый свет уличных фонарей отражался в катящихся по его лбу и попадающих в глаза каплях пота. Доукс машинально смахнул капли. Раньше он так часто и долго не моргая пялился на меня, что я ощущал неловкость, когда он в моем присутствии смотрел куда-либо еще. Создавалось впечатление, будто я невидимка.

— Хорошо, — произнес он, обратив на меня взгляд горящих отраженным оранжевым светом глаз. — Так мы и поступим.

Сержант Доукс довез меня до управления. Пребывание с ним рядом вызывало у меня странное беспокойство. Сказать нам друг другу было практически нечего, и мы молчали. Я поймал себя на том, что краем глаза изучаю профиль Доукса. Что происходит? Как он может быть тем, кем является, и ничего при этом не делая? Необходимость отложить на время любимую игру всегда вынуждала меня скрипеть зубами, а Доукс, видимо, не испытывал подобных мук. Вероятно, ему удалось очистить свою нервную систему в Эль-Сальвадоре. Интересно, что ощущают люди, подобные нам, получая благословение правительства? А может, все действительно очень упрощается, если отсутствует угроза быть пойманным?

Я этого не знал. Словно для того, чтобы подчеркнуть эту мысль, Доукс остановился на красный свет и взглянул на меня в упор. Притворившись, будто не замечаю его взгляда, я продолжал смотреть прямо перед собой через ветровое стекло. Когда загорелся зеленый, Доукс был вынужден от меня отвернуться.

Мы доехали до гаража полицейского управления, Доукс пересадил меня в другой казенный «форд-таурус» и сказал, кивнув в сторону рации:

— Дай мне пятнадцать минут, а потом свяжись со мной. — И он укатил прочь.

Оставшись один, я вернулся мыслями к нескольким последним, полным удивительными событиями часам. Дебора оказалась в госпитале, а я непостижимым образом попал в одну лигу с Доуксом. Но самое большое открытие, посетившее меня в мой смертный час, касалось Коди. Конечно, я мог заблуждаться в отношении мальчишки. Его реакция на известие об исчезнувшей собаке или то, с каким наслаждением он вонзал нож в трепещущую рыбу, могли иметь совершенно другое объяснение. Подобное поведение вполне могло являться проявлением обычной детской жестокости. Странно, но мне хотелось, чтобы первое предположение оказалось истиной. Я желал, чтобы, повзрослев, Коди стал таким, как я. Мечтал правильно воспитать его и поставить обеими ногами на тропу Гарри.

Видимо, во мне говорил инстинкт размножения, неукротимая тяга к воспроизведению самого себя — изумительного и неповторимого? А то, что я являю собой монстра, недостойного находиться в человеческом обществе, не имеет значения. Это объясняло то невообразимое число кретинов, которые ежедневно попадались мне на пути. Однако в отличие от них я сознавал, что без меня наш мир стал бы более приятным. Но в то же время меня больше всего заботили собственные чувства, как бы ни реагировал на них остальной мир. В данный момент я горел желанием породить подобное себе чудовище и очень походил на Дракулу, создающего нового вампира, чтобы тот встал с ним в ночной тьме плечом к плечу. Это неправильно, зато забавно!

Какой же я осел! Неужели периодическое возлежание на софе у Риты превратило мой некогда могучий интеллект в груду дрожащей, сентиментальной каши? Почему я думал о разного рода нелепицах? Почему не попытался изыскать способ избежать бракосочетания? Неудивительно, что я не мог избавиться от назойливого преследования Доукса. Когда я попытался использовать все клетки своего мозга, моя голова звенела пустотой.

Я взглянул на часы. На всю эту мысленную околесицу у меня ушло четырнадцать минут. Почти то, что требовалось. Я взял рацию и вызвал Доукса:

— Сержант Доукс, доложите о своем месторасположении.

Доукс выдержал паузу и прохрипел:

— В данный момент я предпочел бы об этом не говорить.