приезда, а затем сбежали в этот домик, который был домом Кейна до того, пока Пайпер не переехала в соседний дом и они сошлись.

Я спала на кровати, Исайя — на диване. Он позаботился о том, чтобы встать пораньше и убрать одеяло и подушку. Не желая будить соседей, если они еще спали, мы провели последний час на диване, попивая кофе и не говоря ни слова.

Я смотрела на лес и время от времени на его профиль.

Исайя запоминал рисунок дерева на кофейном столике, как будто потом будет викторина.

Мой первый День Благодарения без мамы будет достаточно трудным в этом году без этих пустых взглядов со стороны моего мужа. Мы находились в незнакомом, но захватывающем дух месте с людьми, с которыми я познакомилась вчера, и боль, которую я испытывала по маминому присутствию, была почти невыносимой.

В этом году праздники будут мучительными. Ни разу за двадцать семь лет жизни я не проводила Рождество или День Благодарения без мамы.

День Благодарения был ее любимым праздником, а я предпочитала Рождество — подарки и все такое. Наша традиция на День Благодарения заключалась в том, чтобы провести весь день на кухне, готовя пиршество. Часто мы ели только вдвоем, и остатков еды хватало на неделю.

Сегодня я не буду готовить. Я предлагала помощь из вежливости и молилась, чтобы от моей помощи отказались. И я терпела молчание Исайи, как будто оно меня нисколько не беспокоило.

Что-то переключилось в Исайе, но что? Сказала ли я что-то, когда была больна, что расстроило его? Я хотела бы вспомнить. Черт бы побрал мое упрямство, я бы тоже не стала спрашивать. Он бы только отмахнулся от меня.

— Я пойду оденусь. — Я встала с дивана. — Тогда ты хочешь пойти ко мне?

Он кивнул, его глаза были прикованы к его пустой кружке.

Что я сделала? Скажи мне. Пожалуйста. Что я сделала?

Он уставился на стол.

Я потеряла его.

Мое сердце разбилось. Мои чувства к Исайе, те, которые я не была готова признать, разбились вдребезги.

Я скрылась в спальне в задней части дома и натянула джинсы и свитер. Я намазалась дезодорантом, приняв душ вчера вечером. Заплетя волосы в косу и перекинув их через одно плечо, я вышла из спальни с туфлями в руках как раз вовремя, чтобы увидеть, как Исайя открывает дверь.

— Доброе утро. — Кейн хлопнул его по плечу и топнул сухими ботинками по коврику, входя внутрь. Когда он заметил меня, он сказал: — Доброе утро, Женевьева. Как спалось?

— Отлично, — соврала я. — Еще раз спасибо, что пригласили нас.

— Рад, что ты смогла приехать. — Кейн провел рукой по своим темным волосам, убирая их со лба.

Между братьями Рейнольдс было сходство, но они не были зеркальными отражениями друг друга. Волосы Кейна были длиннее, а его лицо покрывала темная борода. У них были одинаковые глаза, только у Кейна они были счастливыми и полными жизни. Всякий раз, когда он замечал Пайпер с другого конца комнаты прошлой ночью, они светились любовью. То же самое было, когда он смотрел на своих мальчиков.

Кейн пригнулся к окну в гостиной, выходившему на переднюю часть хижины. Снаружи играли Гейб и Робби.

Снега здесь было не так много, как в Клифтон Фордже, но оба мальчика были одеты с ног до головы. Слюнявчики. Пуховики. Сапоги. Шапки-ушанки. Варежки. Я видела только пухлые щечки, красные носы, яркие глаза и сияющие улыбки.

Они были идеальной картинкой.

Эти близнецы заставили меня захотеть однажды иметь свою собственную пару. Семью, которая была бы моей. Любовь, которая заполнит пустоту.

— Пайпер хочет рождественскую елку, — сказал Кейн. — Я сказал мальчикам, что мы пойдем на охоту за ней. Хочешь пойти с нами?

— Конечно. — Исайя кивнул, стоя бок о бок со своим братом. Они оба были примерно одного роста, на дюйм или два выше шести футов.

— Женевьева?

Я никогда не охотилась за рождественскими елками. Мои елки всегда привозили из церкви или молодежного лагеря, которые стояли на парковке продуктового магазина в Денвере. Да, я хотела пойти. Новое приключение звучало как прекрасное отвлечение.

Но единственным человеком, который делал Исайю счастливым, был его брат. Может быть, если меня не будет рядом, у него появится время, чтобы действительно насладиться этим и не чувствовать необходимости притворяться со мной.

— Вы, ребята, идите вперед. Я не взяла достаточно теплых вещей, чтобы отправиться в путешествие по горам.

— У Пайпер есть много вещей, которые ты можешь одолжить, — предложил Кейн.

— Все в порядке. Я пойду и посмотрю, чем могу помочь.

Исайя снял наши пальто с крючка рядом с дверью. Я быстро натянула сапоги, затем встала, пока он помогал мне влезть в пальто. Наверное, это выглядело мило — муж помогает укутать свою жену.

Вот только Исайя старался не прикасаться ко мне, даже костяшками пальцев не касался моего свитера. Кейн не заметил, но я заметила.

— Тебе нужна елка? — спросил Исайя, застегивая молнию на своем пальто и натягивая на голову шапку.

— А мы сможем донести ее до дома?

— Мы можем закрепить ее на крыше машины.

— Это было бы здорово. — Теперь, когда мой проект по покраске был завершен, мне нечем было занять себя ночью. Украшение елки заняло бы по крайней мере одну ночь и дало бы мне задание отгородиться от холодного плеча Исайи.

Кейн вышел наружу, я последовала за ним, а Исайя закрыл за нами домик.

— Кода! — засмеялся Гейб, свалившись со спины собаки. Рыхлый снег вздыбился вокруг него.

Когда я вошла в дом Кейна и Пайпер вчера вечером, я ахнула, увидев собаку, которая рысью шла по коридору, чтобы поприветствовать нас. Я готова была поклясться, что это волк.

Не волк, просто собака. Если только не спрашивать близнецов, которые относились к Коду скорее как к мохнатой лошади.

Как только спина Коды освободилась, Робби бросился на собаку, пытаясь вскарабкаться наверх. Кода уклонился, в результате чего Робби рухнул на землю рядом с братом. Затем пес лизнул их крошечные мордочки, вызвав приступ смеха, который эхом разнесся по деревьям.

Кейн захихикал, поднимая топор, прислоненный к столбу на вершине лестницы крыльца. — Пойдемте, мальчики. Дядя Исайя идет с нами.

Близнецы завизжали в унисон, с трудом удерживаясь на ногах в своей толстой одежде.

Кейн подошел к ним, погладил Коду по голове, а затем помог сыновьям подняться, одному за другим.

Я взглянула на Исайю, открыв рот, чтобы пожелать ему удачи, но остановилась, увидев выражение его лица.

— Ты улыбаешься. — Шепот вырвался. Улыбка исчезла. Это