«Красноярские они оба, инспектор и начальник. Кумовья. Ничего тут не докажешь! – тихо говорил сосед вечером растерявшимся деду и бабушке. – Вы, главное, Сашке-то не говорите, что мент сам за рулем был. Злобу затаит, еще беда будет! Захочет отомстить. Парень горячий, дров наломает, себе жизнь перечеркнет!»

Он все слышал. Позже, когда старики все же адвоката наняли, а тот лишь деньги тянул, решил – найдет и убьет обоих: и инспектора этого и кума его – начальника.

Нашел… Только случилось это через много лет… Задохнулись кумовья в баньке по-черному около рыбацкой хатки на берегу Сока. Ну, перепили мужики… Первое время даже как-то не по себе было. Нет, не жалел. Но чувство, что вымазался в дерьме, не проходило. Убивал и раньше. Но там, где был – воевали… Не ты – так тебя.

В криминальных новостях в тот же день передали. Бабушка догадалась сразу, побледнела, взгляд укоризненный бросила, но не сказала ничего. По умолчанию оба тогда решили – бог наказал.

Алекс не боялся, что его возьмут, а бабуля стала уговаривать уехать из страны. Он согласился, но только спросил: знает ли, кто деда убил? Ответила коротко, что нет уж его в живых. «А тогда, когда ты меня в армию гнала подальше от дома, жив был?!» – догадался он вдруг. «Жив. Только прокляла я его, ноги отнялись. Умер потом в бессилии, но с ясной головой. Два года мучился!» – она вдруг улыбнулась. «Кто он такой? За что деда убил?» – попробовал расспрашивать. «Расскажу, обещаю. Только не сейчас. И не проси!» – Понял Алекс, что бесполезно бабулю дальше пытать, не скажет ничего.

Они с бабушкой польское гражданство получили ровно через два года после того, как эмигрировали. Хвала тому, кто придумал и утвердил закон о карте поляка! И спасибо предкам, что сохранили в паспортах в графе «национальность» запись «поляк». Язык он знал, историю государства выучил, ПМЖ получили по упрощенной схеме и в короткий срок…

Алекс остановился недалеко от въезда на территорию аэропорта. Достал телефон, набрал номер Врублевской.

– Я в аэропорту. Выйди к стоянке, у меня для тебя информация. Какая? Выйди, скажу! – быстро проговорил он в трубку и отключился, не давая ей возможности возразить.

Борин посмотрел на Шустова: растерян, но не напуган. Мог убить отца? Вполне. Только зачем?

– Что, Шустов, расскажете? – ну не мог он скрыть неприязни к этому парню!

– Нечего мне говорить, – почти что огрызнулся тот. – Приехал – а он мертв. Вам позвонил. Что, не нужно было?

– Нужно, нужно, – успокаивающе произнес Борин. – Почему вдруг сегодня поехали? Вроде бы, когда мы расставались, собирались завтра утром? Передумали почему?

– Не захотел у бывшей жены ночевать. Устраивает такое объяснение?

– У которой?

– У первой, Светланы. Там у меня дочь! Мне там всегда рады. А в доме Бражниковых, как вам известно, меня не жалуют!

– Вполне объяснимо…

– Отчего он умер? – вдруг с испугом посмотрел Сергей на криминалиста, подошедшего к Борину.

– Сердце, похоже, – коротко ответил тот. – Слушай, Лень! Это не?..

– Да, Георгий Шустов. Он самый.

– Вот, е-мое, какой конец! – тот обвел руками вокруг себя. – А мы тогда гадали – куда он так исчез резко!

– Вы о чем? Я могу узнать? – Сергей нервно передернул плечами.

– Вы знаете, как закончилась карьера вашего отца? Когда-то он был одним из самых известных адвокатов в городе.

– Знаю, на взятке погорел.

– Да. Он пытался дать взятку судье, которая вела дело о хищениях на одном заводе. Продукция уходила налево в огромных количествах. И никто не мог понять, как. Открылось все случайно. Цех готовой продукции соседствовал с заводским гаражом. Их разделяла стена толщиной в два кирпича. И со стороны цеха, и со стороны гаража вдоль стен шли стеллажи. А вот за ними оказалась дверь. Ночью через нее детали и утекали, минуя заводские ворота. Начальник гаража вначале даже не отпирался. А после того, как ваш отец стал его адвокатом, вдруг отказался от прежних показаний, которые он якобы дал под давлением. Разрешить ситуацию ваш отец взялся просто – дать взятку судье. Но Тамара Павловна, царство ей небесное, была человеком честным. Отца вашего судили, но срок он получил условный. Естественно, на карьере был поставлен большой крест.

– И мать выставила его из дома, – добавил Сергей. – И умер в этой халупе…

Борин с удивлением посмотрел на парня – тот явно о чем-то задумался.

– Шустов, о чем думу думаете?

– Странно, что жил он здесь… Хотя… – тот даже не обратил внимания на насмешливый тон Борина.

– Ну, насколько мне известно, от генеральских хором ему отказали уже давно. А, по-вашему, где ваш отец должен был обитать после изгнания из семьи?

– Только вот давайте без сарказма, – обозлился опять Шустов.

– Извините, – равнодушно бросил Борин. – Только от ответа уходить не нужно таким примитивным способом!

– Я и не ухожу! Вон тетрадь на столе! Я, правда, до конца не успел прочесть. Но если отец довел начатое моим дедом дело до конца, то удивительно, что он – здесь! А не в хоромах! Вы тетрадочку-то возьмите, господин следователь! Похоже, там записано все, что вы хотели узнать у отца!

Борин подошел к столу, взял в руки толстую тетрадь в коленкоровой обложке, открыл первую страницу. «Если ты это читаешь, меня уже нет в живых…» – прочел он верхнюю строчку. Он пробежал глазами по странице, взгляд зацепился за знакомую фамилию: «…документы по делу Хмелевских твой дед хранит…»

– Отец писал для вас…

– Да забирайте! – отмахнулся Сергей и устало присел на край кровати.

Комната была освещена мощными лампами, которые Борин и его люди привезли с собой. Лампы работали от переносного генератора, установленного в багажнике «Нивы», припаркованной у самого крыльца дома.

– Шустов, возьмите тетрадь, дочитайте! Я займусь записями позже, – Борин положил тетрадку на кровать.

«Как я и думал, бывший адвокат не мог не знать о деле Хмелевских. И не мог остаться к нему непричастным. Наверняка после смерти генерала Леонтьева он попытался сам разыскать следы похищенной Хмелевским коллекции. Видимо, неудачно… Иначе, как правильно заметил только что его сын, он жил бы в хоромах, – Борин искоса посматривал на Шустова, склонившегося над тетрадью. – В смерти Виктора Хмелевского у Леонтьева сомнений не было. Наверняка он сам приложил к этому руку, причем мог это сделать в буквальном смысле слова… А вот о сестре вора он знал только из документов, присланных из лагеря, где та отбывала срок. Провела она там меньше года. А потом как-то скоропостижно скончалась от… чего? Воспаление легких? Возможно, это правда. Похоронена без фамилии, «заключенная № …» Есть, есть вероятность того, что в могиле не она! Эта же мысль могла посетить и Леонтьева. Тогда он наверняка наведался в лагерь. Или его люди, если он кому-то доверял! Папка с документами, украденная у Аллы Арсентьевны, могла вполне оказаться и у Шустова-старшего. Что-то она говорила о его визите к отцу… что якобы удивилась его приходу – со дня развода тот не был у них в квартире ни разу. Леонтьев сам его позвал? Так получается. Мог и документы ему добровольно передать или часть их. Чтобы тот стал его «ногами», сам-то он уже пребывал на тот момент в лежачем состоянии. И где мог Шустов документы спрятать? Правильно… здесь, в доме».