— Зачем упорно покушаться на того, кто ничем не угрожает? — изумленно спрашиваю я сам. — Да еще и жить в вечном страхе: «русские идут!», «красная угроза!!», «рука Москвы!!!». Что за неадекват?

Первый ответ такой: нас боятся именно потому, что не могут истребить. Такого количества набегов не выдержал бы ни один народ, а мы ничего — живем, творим, радуемся. Неуязвимость вселяет ужас.

Второй ответ: завидуют нашей территории и ресурсам. Россия — самая большая страна мира, с огромным отрывом; и мы невероятно богаты. В ХХ веке нас страшно грабили трижды: от 1917-го до изгнания Троцкого, во время Великой Отечественной, при Ельцине. Но мы всё равно живы и вконец не обнищали!! Как тут не завидовать?!

Третий ответ я доказать не могу, но чувствую, что он верен: вся Европа когда-то была частью России. Именно поэтому Иван Грозный писал английским и шведским монархам в пренебрежительном тоне, как своим вассалам (письма сохранились). Генетическая память говорит европейцам, что их предки нарушили присягу; они неосознанно ощущают вину перед нами. А это порождает ненависть.

Знаю, звучит дико, непривычно. Историки несколько веков внушают нам обратное: мол, русские вылезли из болота тысячу лет назад, когда Запад уже вовсю процветал. Мол, русские всегда от Европы отставали и ей подчинялись.

Но так говорят западные историки… Когда эти идейки пихали в Россию, им противостояли М. Орбини, М. Ломоносов, В. Татищев, Е. Классен и многие другие. А кроме их мнения есть и объективные факты: полярные реалии в Ведах, повсеместное распространение нашего свастичного орнамента, поразительная близость русского языка и санскрита и т. д.

Впрочем, если третий ответ вас пока слишком будоражит — ограничьтесь первыми двумя. Уж там-то возразить нечего.

* * *

— Да нет никакой русофобии! — воскликнет русофоб. — У тебя мания величия! Никого твоя Россия не волнует! Немцы хотели разбить СССР лишь для того, чтоб Англия лишилась союзника, и потом ее стало можно победить! Целью была Англия, а русские под руку подвернулись!

Да, и Черчилль так говорил… Что ж, объясняю на пальцах.

1) СССР не был союзником Англии — наоборот. И в глобальном плане, и узко-конкретно: напомню о британских планах вторжения через Финляндию и бомбежек Баку. С какой стати кто-то мог ждать в 1940–1941 годах, что Россия вступится за бриттов?? Не собирались мы этого делать.

2) Даже в случае уничтожения СССР никуда не девается реальный союзник Англии — США. В порядке остаются и британские колонии, начиная с Канады.

Вы опять мне не верите?

Слушайте компетентных современников. Начальник немецкого генштаба Ф. Гальдер 28 января 1941-го записал в дневнике: «Операция „Барбаросса“. Смысл кампании неясен. Англию мы этим нисколько не затрагиваем».

Почти то же спустя четыре месяца (28 апреля) писал министр иностранных дел И. фон Риббентроп: «Россия потенциальным союзником англичан не является. Ничего хорошего Англии от России ожидать не приходится. Войной с Россией мы никакой надежды Англии не уничтожим» [267].

Победа над нами никак не помогала победить Англию!

Видеть в «22 июня» часть англо-немецкой войны может лишь тот, кто вообще никаких фактов не знает.

Итак, атаковать Британию Гитлер не собирался никогда. Но после лета 1940-го он не хотел лезть и в Россию, ясно понимая, чем это грозит.

А заморские дяди давили, заставляли отрабатывать должок: «Тебя в фюреры провели, чтоб ты русских лущил, — так давай действуй! Не понимаешь добром — Берлин разбомбим!»

Перед вождями рейха нарисовалась вилка:

1) Лезть в Россию, рискуя повторить судьбу Наполеона.

2) Или пытаться удержать захваченную Европу, увильнув от русского похода. Но тогда англосаксы покоя не дадут, будут жалить и жалить — и в конце концов задавят массой. Да и покоренные народы восстанут, поняв, что грабеж русских отменяется.

Куда ни кинь, всё клин… Даже жаль Гитлера, честное слово!

Всю осень 1940-го он метался: что выбрать?! Вот кусочек дневника его адъютанта Г. Энгеля (от 4 ноября): «Фюрер подавлен. Такое впечатление, что он в настоящий момент не знает, как быть дальше» [268].

Мелькнул было вариант подружиться с русскими — и вместе надавить на англосаксов, создать блок континентальных держав против держав морских. Геополитически это разумно. И вот 1 ноября Ф. Гальдер записал в дневнике: «Фюрер надеется втянуть Россию в единый антианглийский фронт» [269].

«Фронт» в данном случае означает не войну, а принуждение к миру.

Расклад чудный! Под Берлином остается вся Европа, рядом могучий друг — СССР. Напасть никто не посмеет. И пусть англосаксы сидят за своими морями: мы их не трогаем, и они нас не трогают. Прекрасный двухполярный мир!

12 ноября Гитлер в Берлине встретился с Молотовым и сказал: «Хорошо бы установить солидарность тех стран, которые связаны общими интересами. Наши успехи будут больше, если мы будем стоять спиной к спине и бороться с внешними силами, чем если мы будем стоять друг против друга грудью и бороться друг против друга» [270].

Думаю, это не пустые слова. Фюрер действительно отрабатывал вариант союза с нами против англосаксов.

— Но уже 22 июля 1940-го он приказал разрабатывать «Барбароссу»! — возмутится знаток истории.

Верно. Однако не все планы выполняются. В США создано множество планов вторжения в СССР («Тотэлити», «Чариотир», «Флитвуд», «Пинчер», «Дропшот», Директива совбеза 20/1 и т. д.), но ни один из них не реализован…

«Барбаросса» утверждена 18 декабря 1940 года, но даже после этого она могла остаться лишь в архиве, подобно «Морскому льву». «Барбароссу» разрабатывали на всякий случай, чтоб быть готовыми и к такому варианту.

— Ну хорошо. Допустим, — задумчиво скажет читатель, желающий докопаться до истины. — Почему тогда русско-немецкий союз сорвался?

Причин я вижу несколько.

1) У западных людей (условно назовем их «западенцами») слишком глубоко въелось желание истребить русских. Это чувство иррационально, а потому могуче. «Западенцы» слишком давно и прочно вдолбили себе, будто мы — недолюди. Немцы и прочие покоренные европейцы не смирились бы с тем, что убийство России отменяется, — и восстали бы против Гитлера.

2) Разность мироощущений. Я не о марксизме и национал-социализме, это наносная шелуха. Контраст гораздо глубже, и он вечен: «западенцы» агрессивны, а мы нет. Русский народ не принял бы союза с тем, кто только что сожрал кучу стран.[108]

3) И наконец, СССР не казался нацистам достаточно сильным, чтобы противостоять англосаксонскому миру.

Примерно в декабре 1940-го вожди рейха окончательно решили воевать с Россией.