Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только перед моим домом Молотов вдруг взял меня за руку, заставив напрячься.
— Стой, Наташ, не сердись, — он улыбнулся. — Всё хорошо, я просто… Хотел попросить у тебя кое-что. И обещаю, больше никогда не приближусь, не трону.
— Ты вроде уже обещал, — фыркнула я.
— Да, но… это сложно. Можно мне небольшой аванс? Чш-ш, не сердись. Просто поцелуй меня, пожалуйста. Хоть легонько. И всё — больше я ничего не прошу!
Я возвела глаза к потолку.
— Тебе мало вчерашних поцелуев?
— Мало, — Молотов развёл руками. Я вздохнула, осторожно подалась вперёд и слегка чмокнула его в подставленные губы. Алексей огорчённо вздохнул, но всё же выпустил меня из машины.
Мне показалось, что он действительно очень расстроился. Странно…
А на следующий день случилось то, что перевернуло мою жизнь на несколько суток. После обеда примчалась Светочка, и в таком странном возбуждении я её никогда не видела — она как будто пробежала несколько километров на занятиях физкультурой в школе и теперь тщетно пыталась отдышаться.
— Зотова… Наталья Владимировна… вы… вы…
— Светочка, — я помогла ей сесть и подала стакан с водой. — Ну, чего случилось?
— Вы, — всхлипнула она, глотнув воды, — спали с… Молотовым?
Я ждала чего угодно, только не этого вопроса.
— Чего? — чувствуя, что теряю способность соображать, выдавила из себя я. — Нет, конечно… А почему ты спрашиваешь?
Ещё один судорожный вздох, глоток воды, а потом Светочка продолжила уже более отчётливым голосом:
— Сегодня Юля вышла из отпуска. Ну, вы знаете, такая маленькая блондинка из отдела продаж, она у них ещё в комнате единственная женщина… Юля меня сейчас отловила в коридоре и сказала, что своими ушами слышала, как все её соседи обсуждали с Молотовым некий спор… И она поняла, что предмет этого спора — вы! И если он не переспит с вами до вечера пятницы, то проиграет!
Под гулкие, огорчённые удары моего сердца, мозаика наконец сложилась. Бриар был прав. О споре я как-то не подумала, но тончайшие вибрации лжи, которые витали в воздухе в тот вечер, видимо, задели меня…
Я отвернулась от Светы и посмотрела в окно. Опять снег, такой белый, такой чистый… Ну почему люди не могут быть такими же? Почему обязательно, стоит только чуточку довериться, и вот — тебе обязательно воткнут нож в спину.
— Светочка, милая, спасибо тебе, — сказала я еле слышно и набрала внутренний номер Громова.
Максим Петрович, конечно, немного удивился, когда я попросила у него отгул до понедельника. Сказала, что мне нездоровится.
Мне действительно было очень плохо. Выскочив из кабинета Громова, я быстро схватила сумку и одежду (Светы в комнате не было) и поспешила к выходу.
По дороге мне не попался никто, кто мог бы меня остановить. Миновав стоянку издательства, я достала свой мобильный телефон и выключила его.
Хватит играть со мной.
Весь четверг я проспала, уткнувшись в подушку. Не ела и толком ничего не пила. Больно мне не было. Только странная опустошённость на месте, где раньше жила душа.
Единственные люди, которые никогда не предали бы меня, умерли. И глупо было ожидать честности от мужчины, которого знаешь две недели…
Но почему-то было очень пусто и противно. Я сама не считала себя человеком, но… мне казалось, что хотя бы другие люди не должны мне об этом напоминать. Мол, вот тебе, Зотова, нож в спину, ты же всё равно ничего не чувствуешь. Так, статуя.
Искривив губы в подобие улыбки, я с самого утра в пятницу отправилась гулять. Весна всё больше заполняла воздух, пьянила его собой, растекалась по моим лёгким… И если раньше я радовалась её приходу, то теперь… безразлично.
Я бродила по городу, заходила в парки, скверы, сидела на стылых лавочках, кормила голубей несъедобными пирожками. В моей голове не было ни одной чёткой мысли. Есть не хотелось. Во рту была горечь, как будто я только что проглотила ложку горчицы. А вот слёз не наблюдалось… Хотя они должны были облегчить мои страдания.
В парке начало темнеть. Я поёжилась от внезапно нахлынувшего холода. Снежная королева замерзла… кто бы мог подумать!
Сунула руку в карман, включила мобильный телефон, чтобы узнать время. Шесть… Рабочий день кончился…
И тут телефон взорвался. Мне пришли оповещения о двадцати пяти вызовах от Молотова, семи — от Светочки, двух — от Антона и… почему-то три вызова были от Громова. Кстати, именно он перезвонил мне первым, как только я включила телефон.
Странно, но если ни Молотова, ни Антона, ни даже Светочку я слышать не желала, то голос моего начальника, наоборот, хотелось…
И я сняла трубку.
— Алло.
— Наташа? — в его голосе слышалась тревога. — Скажите мне, где вы сейчас?
— Я?.. — мне слабо соображалось. — Где-то. Где-то я точно есть…
— Наташа, посмотрите адрес на ближайшем доме, если вы на улице. Спросите адрес, если вы в квартире. Слышите? И скажите мне этот адрес! Мигом, марш!
Почему-то его командный тон меня не обидел, наоборот — я тут же поднялась со своей заледенелой скамейки и пошла к выходу из сквера. Вышла, поглядела на табличку дома напротив и продиктовала адрес Громову.
— Так, — он напряжённо думал, — сейчас пойдёте вправо. Буквально через пять минут увидите по левую сторону улицы кафе с розовой вывеской. Войдёте туда и будете меня ждать. Поняли? И только попробуйте ослушаться!
Мне было всё равно. Я положила телефон в сумку, не обращая внимания на его отчаянное трепыхание — кто-то ещё решил потревожить моё одиночество — и медленно побрела к этому кафе.
Нашла. Вошла, села, заказала чай. И только мне его принесли, и я сделала первый глоток, как увидела, что в кафе входит Громов. Чёрный, как туча.
Подошёл, сел со мной за один столик.
— Наташа? — я подняла глаза, услышав своё имя. Некоторое время он молчал, изучая моё лицо, а затем взял меня за руку и спросил:
— Вы давно ели?
И я даже не почувствовала иголочек, которые обычно пронзали мою руку, когда он прикасался к ней…
— Недавно. Вчера утром.
Максим Петрович сжал мои пальцы. И внезапно я почувствовала…
Иголочки вернулись, пронзив мою безжизненную руку. И я поняла, что Громов едва сдерживает холодную ярость. Только вот на кого он злится?
— Максим Петрович, — я облизнула губы, — вы на меня злитесь? Но что я сделала? Я вроде отпросилась на сегодня…
— Ты вообще представляешь… — я даже немного испугалась, когда Громов пересел на диван рядом со мной. Теперь я сидела так близко, что наши бёдра соприкасались. Но ему точно был безразличен этот факт. — …Ты вообще представляешь, как мы со Светой волновались?! Когда ты ушла в четверг, я ещё ничего не знал. А минут через пятнадцать, когда Света вернулась из канцелярии и всё мне рассказала, я понял, какую ошибку совершил, отпустив тебя. Ты телефон зачем отключила?!