Бандиты притихли и бросили попытки сопротивляться. Тот, что потянулся за оружием в карман, сказал:

– Что-то я не видел тебя среди его людей.

– Еще хоть слово, и ты больше вообще ничего не увидишь, – ответил Дитр, который был готов поклясться, что где-то внутри с ним в унисон говорит это тень Ребуса своим мягким до леденящего ужаса голосом.

Похоже, частью Ребус прозвучал и в словах Дитра, потому что даже несмотря на холод бандиты побледнели еще больше. Когда Дитр потребовал всю дневную выручку, они беспрекословно вытащили бумажники с ассигнациями.

Оставшись в одиночестве, Дитр стал рассматривать старые союзные ассигнации. Он привык к бумажкам гораздо меньшего размера, еще в его детстве Министерство ценностей и Верховная контора эмиссии и роста постановили выпуск ассигнаций нового образца – компактных и удобных, которые дешевле в производстве. Но сейчас ассигнаций по стране ходило куда меньше – из-за плачевного состояния Конфедерации.

По пути до благотворительного дома сирот Дитр дважды чуть не упал на раскатанных ледяных проблесках в дороге: булыжника кое-где не хватало, и дыры заполнила вода, которая с первыми же морозами превратила пешеходный проулок в череду ловушек. Остатки украшений с празднования Начала Времен печальным мусором похрустывали под ногами. Из бумажного цеха вышли две работницы в коротких, в духе времени, юбках. Из-под юбок, которые оканчивались чуть выше колена, виднелись шерстяные чулки, а каблуки и подошвы на теплых башмаках были шипованными. Дитр подумал, в какой ужас пришли бы Виалла или Андра, скажи им, что для сохранения рабочего места надо демонстрировать лодыжки, а для сохранения целостности позвоночника – шипованные башмаки, и тут его горло вспухло горем. Виалле свернули шею, когда она была в удобных домашних туфлях. Андра цела – где-то там, где нити всемирного времени сотканы другим узором, и ее он тоже больше никогда не увидит.

Дитр стучал несколько раз, пока ему не открыл пожилой уборщик. Дитр сказал, что желает поговорить от имени отца одного из сирот с кем-нибудь ответственным за это дело. Уборщик ничего ему не ответил и шаркая пошел куда-то по коридору. Дитр тронулся следом. Услышав, что гость решил пойти за ним, старик обернулся и рыкнул, чтобы стоял где стоит, а он идет за старшей по яслям.

Он привел молодую даму при сером лацкане, которой явно претило здесь находиться. Дитр понял, что юной чиновнице из Министерства общественного благополучия не нашли ничего лучше, чем пост в доме сирот, место было явно не для карьеристки. Оглядев Дитра с кожаной куртки до добротных ботинок не по погоде, она прищурилась и весьма нелюбезно осведомилась:

– И, собственно, чего вам нужно?

– Я представитель семьи Ребус, проживающей в Окружних землях агломерации Акк. До моего нанимателя дошла информация, что ваш дом сирот принял младенца с такой фамилией и с гралейским именем.

Девушка кивнула:

– Да, есть такой. Но мне нужна бумага о том, что вы являетесь представителем семьи Ребус, а также ваш сертификат законника.

Дитр был готов к такому повороту событий. Он попросил чиновницу о приватной беседе. Та снова оценивающим взглядом прошлась по зажиточному господину и круто развернулась на каблуках, молча приглашая следовать за ней в кабинет.

На стене у нее висел портрет Префекта, а из личных вещей Дитр приметил лишь хрустальный наборчик для бодрящей настойки. Обои со стен отошли в некоторых местах, тонкие шторы внизу прохудились. Она явно не собиралась задерживаться здесь надолго и не любила свою работу.

Дитр спокойно и убедительно принялся пересказывать заранее придуманную историю о том, что он был в столице по развлекательным делам, и поэтому не думал, что придется приступить к работе. Он получил ворона с капсулой от нанимателя, просившего внеурочно поискать следы вероятной матери его ребенка, и Дитр нашел лишь ее труп в городском морге.

– Заключили, что она умерла родами. И я стал искать в домах сирот ребенка по фамилии Сирос – или же Ребус. Я готов запросить у своего помощника в Акке нужные документы, однако это займет много времени. Но благодаря хорошим отношениям с нанимателем я обеспечен достаточным количеством средств, чтобы доставить младенца в Акк в сопровождении детского фельдшера от вашего заведения.

При упоминании средств лицо молодой дамы чуть понежнело. Дитр понял это как знак к действию и вытащил один из бумажников, которые отобрал у бандитов.

– Здесь, – сказал он, доставая ассигнации, – должно хватить на командировочные для вашего сотрудника.

– М-м, – чиновница взяла ассигнации и посчитала деньги, – пожалуй.

Разумеется, денег было куда больше, чем было положено детскому фельдшеру на командировку, и девушка стала почти добродушной.

– Я проведу вас в ясли. Он довольно приятный – для младенца.

Люди ездили мало, а билеты стоили дешево. Паровоз конструкции семидесятилетней давности по графику доезжал до Акка на пять часов позже, чем привык Дитр. Он не собирался долго задерживаться в этом неуютном времени и поэтому не счел нужным экономить деньги. Два билета в первый класс (детское место не оплачивалось) для него и для фельдшера встали в сорок союзных. Еще на двадцать он купил фельдшеру обратный билет.

Младенцы бывали мерзкими, бывали смешными. Иногда они не вызывали никаких чувств, а мысли о девочке, которая так и не родилась у Виаллы, пробуждали в нем щемящую нежность. Но этот не был простым младенцем. Тень внутри Дитра тянулась к своему маленькому телу с еще не разложившейся душой, дабы напитать ее всем злом, что постигла сама. Младенец что-то понимал и со слишком взрослым для новорожденной человечьей твари выражением лица смотрел Дитру прямо в глаза.

– Странный он, – не мог не заметить фельдшер. – Все гралейские дети такие, интересно мне?

– Он только наполовину гралеец, – ответил Дитр. Он старался не смотреть на ребенка.

От станции в Акке Дитр взял экипаж до гралейского поселения, а фельдшер остался в поезде, который через час должен был следовать обратно в столицу.

Он доехал до Марила, когда во многих окнах уже задергивали шторы и приглушали свет. Особняк семьи Ребус – ухоженный, с гербованными пиками на заборе и бассейном с фонтанчиком во дворе расположился в отдалении от дома Головного и прочих центральных зданий. Рядом находились еще два дома со множеством декоративных полуфронтонов, в ярком хаосе рассредоточенных по фасадам – гралейская архитектура. Дитр дернул металлическую кисточку на заборе три раза, и через пару минут к нему вышел мажордом. Водосвинка у бассейна проснулась и подняла гордую голову, принюхиваясь к чужаку.

– Доброй ночи, омм, – поздоровался прислужник. Судя по одежде и выговору, он тоже принадлежал к гралейской диаспоре. – По какому вы вопросу?

– По семейному, – ответил Дитр, облагораживая свои слова всемирной убедительностью. – Мне нужен омм Урномм Ребус.

– Да, конечно, – завороженно ответил мажордом, из-за вечерней усталости даже не подумавший сопротивляться. – Следуйте за мной, я его позову.