Скорее всего, он не решится плыть, пока не заснёт весь город, пока не будет уверен, что его никто не видит. Который час показывали часы на руке, разглядеть было почти невозможно, но на телефоне было без чего-то одиннадцать.

В Нью-Йорке пять часов вечера, подумала Марта. Может быть, папа послал ей сообщение. Наверное, ему даже можно сейчас позвонить. Пока не стемнело, она успеет сбегать до забора и обратно, легко.

Коровы так и стояли все вместе, опустив головы и жуя траву, но теперь в двух шагах от них паслись и её косули.

«Неужели они все умеют обходиться без сна?» – удивилась Марта. А потом подумала: «Ну, раз вы можете не спать допоздна, я тоже смогу!»

У забора связь была гораздо лучше, чем днём, и Марта сразу получила минимум десять сообщений в Ватсапе, и в придачу две эсэмэски от папы.

«У мамы всё хорошо, – писал он, – она хорошо перенесла операцию».

Изольда опять прислала фотографию на пляже, с пальмами, но никакого мальчика на этот раз не было. «Скорей бы уже домой!» – подписано под фотографией.

Пришли сообщения ещё от трёх девочек из её класса, с фотографиями, и одно – от девочки из её хоккейной команды. Их Марта даже не открывала. Вместо этого она набрала папин номер.

– Привет, пап! – сказала она.

Папу было так хорошо слышно, как будто он стоял рядом.

– Марта! – обрадовался он. – Вот это да! А почему ты не спишь в такую поздноту? Надеюсь, у вас ничего не случилось?

– Ещё даже одиннадцати нет! – сказала Марта. – Я подумала, по вашему времени – самое то. Да, у нас всё нормально. Как там мама?

Папа засмеялся.

– А я сейчас дам ей трубку! – сказал он. – Марлена, это твоя дочь.

А мамин голос был точь-в-точь как каждый день, такой, как и надо. В нём не было этих тонких жалобных ноток, которых так боялась Марта, и мама сказала, что дела у неё отлично, что она уже очень хочет домой и всё будет хорошо.

– Ну конечно! – сказала Марта.

– Но дураки врачи пока не хотят меня выписывать! – сказала мама. – Говорят, ещё минимум две недели. Вы справитесь там столько времени?

– Ну конечно! – повторила Марта. Она не стала спрашивать, почему хоть папа не вернётся пораньше. Он-то мог бы. Наверное, решил заодно и поработать в Нью-Йорке.

– Марта! – сказала мама. – Я знаю, с моей мамой вам нелегко. Но через две недели всё это кончится.

Марта задумалась, что ответить.

– Мам, правда, мы тут нормально справляемся! – сказала она. – Миккелю с Матсом вообще очень нравится! А мне бабушка разре… – она осеклась, потому что, если бы она рассказала, сколько всего наразрешала им бабушка, мама бы точно разволновалась! А если бы она начала рассказывать про Шрёдерсона или про разорённый бабушкин сад… – В общем, тут правда здорово! И люди такие милые. Тебе совершенно не о чем волноваться.

– Люди? – переспросила мама. – Ты что, хочешь сказать, что моя мама стала опять общаться с соседями?! Не может быть!

– Почему – может! – сказала Марта. – Мам, кажется, у меня на телефоне нет столько денег, чтобы долго болтать с Нью-Йорком! Здорово, что ты быстро поправляешься, ура!

– Марта, ты говоришь совсем как взрослая! – сказала мама. – В следующий раз мы сами тебе позвоним, ладно? Спасибо тебе, что ты там со всем управляешься. Я тобой ужасно горжусь и очень скучаю по тебе, и скорей бы уже увидеться. Миккеля и Матса поцелуй от меня крепко-крепко!

– И от меня! – раздался голос папы, и они положили трубку.

Марта обернулась к дому. Светлая полоска неба над ним за это время почти угасла, с того берега тоже не долетало уже ни звука.

«А теперь, мамочка, я пойду управляться с кое-каким другим делом, – подумала она. – Если б ты знала! Повезло тебе, что ты совершенно не в курсе».

Марта вернулась к дому и довольно долго просидела на камне, а потом облака на минутку расступились, выглянула луна – и как раз в этот момент она разглядела, что мимо мостков мелькнул Энес, обогнул мыс и уплыл за косу. С той стороны он бросил якорь, закатал штанины и вышел на берег вброд.

– Не хочется, чтобы мужик углядел мою лодку сразу, как приплывёт, – тихо сказал он. – А то он что-нибудь заподозрит! У тебя пока всё спокойно?

– Да! – сказала Марта. – Он ещё не приплывал.

Энес раскатал штанины и осмотрелся.

– Темнотища такая, даже прятаться не обязательно! – сказал он. – Но для верности лучше спрячемся. Мало ли, вдруг облака рассеются. Рискованно, я считаю.

Они обошли дом и уселись под деревьями, прямо на землю, ещё хранившую немного дневного тепла.

– Ты взяла ружьё Инги? – спросил Энес.

Марта покачала головой. Потом сообразила, что Энес, наверное, не мог её разглядеть.

– Нет! – шепнула она. – Я думаю, что всё равно не смогла бы стрелять. В смысле, выстрелить в человека.

Энес, скорее всего, кивнул.

– Да, будем надеяться, не понадобится! – сказал он. – Ну, давай ждать.

* * *

Человек в лодке плыл медленно, с приглушённым мотором. Как было бы хорошо снова плыть на каноэ, чтобы его никто не слышал – но тогда у него не было бы нужной скорости, если придётся улепётывать. Не дай бог. Да нет, маловероятно, конечно. Он не собирается никого будить.

Он долго думал, что сработает эффективней всего. Что-нибудь эдакое, после чего до старой перечницы дойдёт наконец, что надо убираться отсюда подобру-поздорову. Чего бы ему хотелось – так это поймать парочку гусей и свернуть им шеи, но тогда на него накинулось бы остальное стадо, как пить дать. Лезть в дом слишком рискованно, этот вариант он не рассматривал. Придётся ограничиться старым сараем.

Уже показалась облупленная лодка с идиотским названием «Гроза морей», она покачивалась на воде у мостков, в доме везде был погашен свет. Темнота сгустилась настолько, что едва можно разглядеть пальцы на руке.

Идеальная ночь, подумал человек в лодке и выключил мотор, чтобы последние метры проплыть по инерции. Потом он схватился одной рукой за мостки.

– Это он! – шепнул Энес. – Слышишь мотор? Не думаю, что сейчас там ходит так уж много лодок!

Потом звук замер. Тишина стала вдруг оглушительной.

– На всякий случай посиди пока под деревьями! – шепнул Энес. – Чтоб он не увидел нас раньше времени!

Марта на секунду задумалась: а что, если у него есть оружие? От этой мысли она вся похолодела. Показываться нельзя ни в коем случае.