– Мы можем за ним проследить, – сказала она, не отводя взгляда от пламени, охватывающего полено.

Вистинг не ответил. Лине обернулась.

– Встреча даст нам отправной пункт, – сказала она. – Мы будем знать, где он, и сможем за ним оттуда проследить.

– Не знаю… – начал было Вистинг.

Лине повернулась к отцу.

– Это единственная возможность, – убежденно сказала она. – Если девушка у него, то это наш шанс найти ее.

В камине треснула ветка.

– Это задача полиции, – произнес Вистинг.

– Думаешь, они займутся этим? – поинтересовалась Лине.

Вистинг должен был согласиться, что дочь права. Слежка за Рудольфом Хаглунном могла к чему-то привести, и он совсем не верил, что Нильс Хаммер организует тщательное, требующее ресурсов наружное наблюдение. Оснований для этого у него почти не было.

– У меня потом еще одна встреча, – сказал Вистинг. – В два часа я должен давать объяснения спецотделу внутренних расследований полиции.

– Мы сделаем это без тебя, – сказала Лине. – Он ведь тебя знает.

– «Мы» – это кто?

– Возьму с собой коллегу.

– Речь идет не только о том, чтобы висеть на хвосте, – продолжал возражать Вистинг. – Слежка – это особая наука. Нужно обладать опытом, чтобы вести объект и в то же время не быть обнаруженным.

– Это и часть нашей работы тоже, – напомнила Лине. – Слежка за полицейскими, чтобы понять, с кем они связываются во время крупного расследования, всегда представляет интерес. Рядом с тобой наверняка не раз оказывались криминальные репортеры, а ты и не замечал.

– Но ты не можешь писать об этом деле, мы же договорились.

– Я не буду писать о деле Сесилии. – Лине показала на стол, заваленный записями. – Однако если Рудольф Хаглунн приведет нас к Линнее Каупанг, это будет совсем другое дело.

Они снова сели за стол.

– Ты говорил с Сюзанне? – спросила Лине.

Вистинг помотал головой.

– А разве не должен?

– Должен, – согласился Вистинг и сменил тему: – А где ты была?

– У Юнаса Равнеберга.

– Это его убили во Фредрикстаде?

– Да, но вырос на территории небольшого хозяйства возле Манвика. Земли по-прежнему в его собственности.

– Что ты там делала?

– Просто хотела посмотреть. Он уехал оттуда осенью, сразу после дела Сесилии.

Вистинг нахмурил брови и изучал лицо дочери. Он не мог понять, о чем она думает.

– Место совершенно заброшенное, но там кто-то был, – сказала она. – Туда вели следы колес, а в главном доме на кухонном столе стоял букет красных роз.

– Может, кто-то присматривает, – предположил Вистинг. – Получили сообщение о смерти и приехали туда с цветами. Последний привет.

Дочь с сомнением посмотрела на него.

– Пока я была там, приехала машина, – сказала она и достала фотоаппарат.

– Кто это был?

– Какой-то мужик, который просто сидел в машине. Я думаю, что нужно проверить ее номер.

Она вбила номер в смс и передала фотоаппарат отцу. Он взял его в руки. Лине тут же получила ответ на запрос.

Вистинг прищурился, разглядывая экран на обратной стороне фотоаппарата.

– Ты могла бы сэкономить эти деньги, – сказал он. – Я знаю, кто это.

Лине подняла глаза от телефона.

– Я разговаривал с ним сегодня чуть раньше. Франк Рубекк.

– Полицейский?

– Он ушел из полиции после дела Сесилии. Для него это было слишком тяжело. Его племянница пропала так же, как Сесилия, только годом раньше.

– Что он делал у Равнеберга?

– Понятия не имею, – признал Вистинг и встал с места.

Показалась возможность, словно в приоткрытую дверь. Вистинг подошел к коробке, на которой было написано: «Дело Сесилии», и достал список имен в алфавитном порядке. Под литерой Р он нашел Равнберг, Юнас. Имя упоминалось в документе 6.43.

Он не смог удержаться от возгласа. «Равнберг» без Е между «Равн» и «берг». Схожесть фамилий бросалась в глаза. Речь могла идти об опечатке, когда имя заносилось в базу.

– Что там? – спросила Лине.

– Юнас Равнеберг упоминается в деле Сесилии, – ответил он и нашел папку на кольцах, подписанную большой цифрой 6, внутри были показания свидетелей.

Документ № 43 был записью показаний Хогне Слеттеволла. Он был одним из пяти сотрудников мебельного магазина, на складе которого работал Рудольф Хаглунн. Он был знаком с подозреваемым и должен был рассказать о его характере.

Допрос был организован Нильсом Хаммером. Главным образом в нем пересказывалась жалоба одной клиентки, которой Хаглунн предложил поехать к ней домой, собрать там свежеприобретенную двуспальную кровать и помочь ее протестировать. Он также сообщал, что к изголовью кровати удобно пристегивать наручники. Эпизод произошел почти десять лет назад. Прямо перед дачей показаний был похожий случай: свидетель сопровождал клиента на склад в связи с возвратом основания для кровати. Хаглунн отпускал намеки с сексуальным подтекстом, отчего именно кровать не выдержала.

Половина страницы повествовала о темпераменте Рудольфа Хаглунна. Было описано несколько случаев, когда какие-то мелочи вызывали настоящий взрыв. Неправильно стоящие на складе товары, недостаточно хорошо заполненные бланки или чересчур плотная упаковка.

В конце Вистинг нашел имя Юнаса Равнберга, без Е. Он зачитал отрывок Лине:

– «Свидетель не общался с подозреваемым, кроме как в рабочее время. Ему не известен его круг общения или его увлечения, однако он знает, что Хаглунн коллекционирует вещи, например модели авомобилей. Свидетель не может вспомнить, при каких обстоятельствах была поднята эта тема. Однако у него после смерти отца оставалась коробка с такими моделями, которые он хотел продать. Подозреваемый купил три автомобиля и нашел возможного покупателя на остальные. Была организована встреча на мебельном складе. Вероятно, два-три года назад. Покупателя звали Юнас Равнберг. Свидетель получил по 50 крон за машину, всего 1 150 норвежских крон. Покупатель расплатился чеком».

– Юнас Равнеберг собирал коллекционные автомобили, – сказала Лине и рассказала о миниатюрном «Кадиллаке» Элвиса Пресли, который нашла возле дома убитого во Фредрикстаде. – Должно быть, это он и был.

Вистинг подпер голову руками, пытаясь собраться с мыслями. Между Рудольфом Хаглунном и жертвой убийства, уехавшим из города сразу же после того, как Хаглунна обвинили, существовала связь. Раньше она была не важна, и Вистинг не знал, значит ли она что-нибудь сейчас. И в центре всего этого появился Франк Рубекк.