– Вот как.

– Я избавлю вас от всей этой научной болтовни, – подвел итог врач. – Раньше я не имел дела с серийными преступниками, но боюсь, что он может совершить что-то подобное снова, сейчас, когда он на свободе.

Вистинг сглотнул. Перед его глазами темное облако затянуло луну.

– Снова совершить похищение и убийство?

– Рудольф Хаглунн из тех, кто повторяет свои действия. Он был в заключении почти семнадцать лет. Вероятно, он очень подвержен тому давлению, тем желаниям, которые уже однажды заставили его убивать.

– Господи… Вы уверены?

– Психиатрия не точная наука, и я бы, наверное, не позвонил вам, если бы не пропавшая девушка, Линнея Каупанг.

– А что с действиями в прошлом? – спросил Вистинг, думая об Эллен Рубекк. – Мог ли он совершить такое и раньше?

– Сложно дать однозначный ответ, но убийство Сесилии Линде едва ли было первым. Вероятнее всего, он уже прибегал к крайним формам насилия.

Вистинг внезапно почувствовал, что дело срочное.

– Я попрошу ответственного за дело Линнеи с вами связаться, – сказал он. – Вы должны рассказать ему все, что рассказали мне.

– Разумеется, – согласился психиатр. – Однако порядка ради: этот мрачный прогноз исходит из того, что жизнь Сесилии Линде действительно отнял Рудольф Хаглунн. Но в принципе и помимо него существует очень много пугающих и опасных людей.

Сначала Лине проехала мимо заросшего съезда с асфальтированной дороги. Ей пришлось развернуться чуть дальше, вернуться обратно и оставить машину на грязной обочине. Автомобильные фары осветили старый ржавый почтовый ящик на телефонном столбе. Темно-зеленая краска наполовину сошла.

Она вышла из машины и посмотрела на крышку. На белой пластине были выгравированы имена: Ингвальд и Анне-Марие Равнеберг. Под ней, казалось, когда-то было еще одно имя. «Юнас, – подумала Лине. – Дом детства».

Она снова села за руль и заехала на дорожку, растительность била машину по бокам. Вскоре девушка заметила автомобильные следы на грязной дороге перед собой. Их могла оставить полицейская патрульная машина, приехавшая сюда в связи с убийством во Фредрикстаде, но Лине в этом сомневалась. В любом случае она не хотела никого здесь встретить. Она сдала задом, свернула на главную дорогу и поставила машину в карман у дороги. Судя по тому, что она видела на карте, она предполагала, что до небольшого хуторского хозяйства у реки было шестьсот-семьсот метров. Сзади в машине у нее лежала пара сапог. Она сменила обувь и взяла с собой камеру из сумки. Светочувствительность фотоаппарата достигала 25 600, поэтому снимать можно было практически в темноте.

Лес почти съел узкую дорожку. Нависающие над ней ветви образовывали туннель. Листья с деревьев уже опали, ветви тенями расчерчивали лунное небо.

Сапоги хлюпали каждый раз, когда Лине наступала в густую грязь. Слева от девушки, где-то за деревьями, грохотала река, разлившаяся после дождя, который шел несколько дней.

Глазам понадобилось немного времени, чтобы привыкнуть к темноте. Небо было усыпано бледными звездами, и она быстро приспособилась к размытым контурам, ведшим ее вперед.

Дорожка потихоньку спускалась вниз. Лине могла слышать, как машины, то одна, то другая, проезжали по асфальтированной дороге, но чем дальше она продвигалась, тем тише становилось. И темнее. Путь сужался, и девушка подумала, не стоит ли ей повернуть назад, к освещенной дороге, но тут разглядела свет между деревьями. Она продолжила идти до поворота и тут увидела впереди небольшую группу домов. На углу крупной постройки висела одинокая лампочка без плафона. Она отбрасывала желто-серый отблеск на дорогу и части внутреннего двора.

Лине подошла чуть ближе, потом остановилась и соориентировалась. Жилой дом был красным с белой окантовкой и небольшими окнами. Тьма стерла все, что могло напоминать об идиллическом пейзаже. Это был погибающий дом, внутри завелась гниль, краска облупилась с деревянных стен, а крыльцо покосилось. На другой стороне двора стояло два серых осевших сарая. Между ними угадывались контуры старого автомобиля. Вокруг него росли высокие сорняки, так что свежие следы в грязи в любом случае оставила другая машина.

Чуть дальше стоял потрепанный непогодой амбар с прогнувшийся посередине крышей. Покрытый травой склон спускался к черной реке. Прямо возле кромки воды, в свете луны, Лине заметила еще одно здание. Это был низкий дом с дерновой крышей и высокой узкой трубой.

Лине замерла. Место казалось совершенно заброшенным, но электричество было подключено, а следы колес свидетельствовали о том, что кто-то здесь недавно побывал. Она попыталась рассмотреть их в слабом сиянии луны. Часть следов была уничтожена дождем, и было сложно сказать, когда именно сюда заезжала машина. Вероятно, один или два дня назад.

Девушка подошла к главному дому, поднялась по серой каменной лестнице и потрогала дверь. Она была закрыта. Совсем рядом находилось треснувшее окно, но внутри было слишком темно, чтобы Лине могла что-то разглядеть. Она достала мобильный телефон, сообразив, что может использовать встроенную фотовспышку как фонарик. Она включила его и приложила телефон к стеклу. На стене комнаты висело две картины. На дощатом полу лежал половик, стояла пара деревянных башмаков. Всё.

Она спустилась вниз и пробралась через высокую траву к следующему окну. Там были белые занавески с вязанными крючком оборками. Лине снова подняла мобильный телефон и прижала лоб к стеклу. Это была старая кухня. Эмалированная плита с тремя конфорками, глубокая кухонная раковина и еще одна поменьше, столешница и кухонные шкафчики над ней. Возле окна стоял стол с серой поверхностью. Посередине узорчатой скатерти возвышалась ваза.

Девушка опустила мобильный фонарик, но затем снова приложила его к стеклу и почувствовала, как ее до основания пробрала ледяная дрожь.

В вазе стояли цветы.

Букет красных роз. Один лепесток слетел и лежал на скатерти, в остальном цветы казались совершенно свежими.

Она выключила фонарик, но осталась стоять на месте. Боялась шуметь. Потом медленно обернулась и огляделась. Темные деревья на опушке скрипели, качаясь на ветру. Белесый свет луны создавал движущиеся тени. И тут девушка услышала еще какой-то звук. Будто что-то скреблось обо что-то. Она сосредоточилась, чтобы понять, откуда доносится звук. Он раздавался прямо возле нее, казалось, он идет из дома. Она сделала несколько шагов. Звук исчез, но со следующим порывом ветра вернулся, еще более отчетливый, и тогда она поняла, что это ветви одного из деревьев царапают по черепице.

Лине никогда не боялась темноты и знала, что страх – иррациональное чувство, но она почувствовала, как будто холодная влажная рука пробежала по спине. Дом позади нее стоял пустым последние семнадцать лет, но совсем недавно там кто-то побывал.

Она сделала еще несколько шагов и вдруг увидела свет, движущийся между деревьями. Фары автомобиля. Машина медленно ехала по дороге, и до девушки доносился низкий гул мотора.