тачку было видно издалека. Потом опробую лично. К тем хмырям поеду, что у Чистильщиков жопы протирают в гаражах.

— Тест-драйв?

— Больше! Понты на высшем уровне!

— Усекла. Приходи с утра — не пожалеешь. С тобой поехать можно?

— Не… Там политика своя, Глаша. Но они нам охреневший взгляд, а мы их в задницу!

— Хорошо, что мужик в доме завёлся.

— А Такс? — задал я провокационный вопрос.

— Он свой чувак. Но нежный очень. Отказывается от колокольчиков на хвост.

— Правильно делает. Демаскируют. Ты ему лучше морду зелёнкой обмажь, чтобы в траве не виден был.

— Ну ты и сука, Макс! — раздался в голове голос невидимого, но очень возмущённого Такса. — Она же шуток не понимает!

— Нравится девка?

— Да!

— Тогда терпи. Вначале Глафира тебе морду измажет, а потом и ты ей…

— Чем?

— Сами решите.

Как бы то ни было, но рано утром, спустившись в гараж, увидел хромированного монстра чёрного цвета, с черепами по бортам и надписью «Увидел? Умри!». А труба сигнала реально от паровоза… Блин! Прикололся на свою голову! Придётся отгонять зазевавшихся прохожих матами, чтобы они разрыв сердца не получили, когда им такая «мандула» неожиданно в затылок звук подаст.

Когда я выезжал на своё первое занятие по теории Российской Империи, то купался в лучах сочувствующих взглядов всего семейства Достоевских. Глаша же приняла их с благодарностью, решив, что достигла идеала в автомобильном тюнинге.

Правда, я, оказывается, допустил серьёзную ошибку, обратив внимание лишь на внешний вид тачки, по наивности решив, что внутри ничего особо не изменится… Хрен вам! Сидения из водяных мешков и ручка переключения коробки передач, обмотанная колючей проволокой, хоть и были очень оригинальными, но из-за них пару раз чуть было не попал в аварии… Тем более что педаль газа имела такой короткий ход, что позавидуют профессиональные автогонщики. А тормоза… Короче, на учёбу из-за них приехал с разбитым о лобовое стекло лицом.

— С кем поссорился? — не понял правильно мой внешний вид «клерк» Семён.

— Со здравым смыслом. И не спрашивай больше ни о чём. Скажи спасибо, что не на общественном транспорте прибыл. С этими Достоевскими он бы превратился в братскую могилу.

— Понял! — хмыкнул он. — До дома подбросить даже пытаться уговаривать не буду. Мне уже из гаража позвонили. У них два инфаркта у опытных механиков от какой-то хреновины случилось. А ты мне начинаешь нравиться…

— Чем?

— Невыполнимостью миссии. Расчёты дяди Вани летят к чертям. Пошли, что ли… Первый урок — он самый важный.

На самом деле занятия оказались не такими важными, как очень нудными. Борясь со сном, я всё-таки сделал записи на нескольких страницах чистенькой тетради. Большинство из них, правда, были карикатурами на своих соучеников.

— Нормально! — заглянув через плечо, уважительно произнёс один из студентов. — Я похож относительно, а вот все остальные — вылитые!

— Все так говорят. Ты тоже похож. Судя по говору, из Франции?

— Да. Лион. Дыра дырой, но железные дороги развиты. Вот и рванул на поиски счастья. Жан Луи Бельмондо. С детства говорили, что виконт, но в России швейцары в ресторанах выглядят важнее.

— Барон Максимилиан Гольц. Повезло не кланяться швейцарам.

— А ты парень не промах! — довольно хлопнул меня по плечу этот Жан. — Остальные здесь эти… Мудиаки!

— Мудаки?

— Да! Они! Я ещё не очень силён в русском. Что делаешь после занятий?

— Как получится, — аморфно ответил я.

— Я тоже. По паре бокалов вина? Я угощаю, но закуска с тебя. Девочки знакомые есть? А то тут только две австрийки. Занудные и страшные.

— Ты что, Жан, успел со всеми перезнакомиться?

— А чего? Второй день уже за партой сижу. Мне ещё отец говорил, что я такой лёгкий, что… Ладно, не буду приводить его сравнения, а то авторитет растеряю.

— Местные подойдут?

— Дорого, но… Если красивые, то почку продам.

— Готовься сразу две.

— Я знал, что ты серьёзный человек, Максимилиан Гольц! На пустяки не размениваешься!

— Молодые люди, — раздался недовольный голос учителя. — Я вам не мешаю попусту терять время?

— Нет-нет, месье! — замахал руками довольный Жан. — Продолжайте! У вас чудесный грудной голос, хоть и с похмелья.

С Глашкой свести французика, что ли? Пожалуй, не стоит. Такс однозначно приревнует к ещё одному неадекватному, хоть и имеющему ранг Мастера.

Глава 18

После уроков я созвонился с Аней и предложил ей посидеть где-нибудь в компании с новым французским приятелем. На мой вопрос, какое заведение лучше выбрать, она ничего не ответила, резонно заявив, что не у затворницы о таком спрашивать. Зато Достоевская знала, кто может помочь в этом.

Кирилл и Настя Воронины, узнав, что намечаются посиделки, напросились с нами, так как отец уже достал их своими нравоучениями о пользе достойного поведения вне столичных тюрем. Общительный Бельмондо был только рад компании.

Правда, когда он увидел у входа в свою общагу моё средство передвижения, то основательно взбледнул, заявив, что не для того он уезжал из Лиона, чтобы в далёкой России подохнуть среди груды непонятного железа. Пришлось напомнить, что нас ждут две красивые девушки и опаздывать нельзя. «Красивые девушки» подействовали. Но по дороге Жан несколько раз умолял остановить драндулет и выпустить его в любом, даже в самом безлюдном месте, где водятся страшные русские медведи, очень любящие перекусить французскими виконтами.

Да… Стереотипов в голове моего нового знакомого хоть отбавляй. Такому реально нужны курсы, чтобы понять жизнь своей намечающейся родины. В какой-то момент Жан стал громко молиться. Получалось это у него с таким неприятным надрывом в голосе, что начал раздражать. Тогда я и решил опробовать паровозный гудок, заботливо присобаченный Глашкой к крыше.

Лучше бы я этого не делал. Вот это рёв! Не знаю, как на улице, но внутри железной коробки его звук чуть ли не довёл нас обоих до контузии. Зато сразу в салоне стало тихо… Или это я оглох?

Как бы то ни было, но на место встречи прибыли вовремя. Ворониных и Аню привезла Глаша, которая, увидев своего железного любимца, тут же поинтересовалась.

— Нормально рвёт?

— И ревёт, — признался я. — Нужно поменять бибикалку на другую.

— А я говорила, что нужна судовая!

— Нет… Что-то наоборот, помельче. Эта, как бы тебе сказать, — пытаюсь выкрутиться на ходу, чтобы не вступать в долгие споры, — на поворотах заносит. Тяжёлая