– Ай-яй-яй! – снова запричитал нищий. – Совсем беда! Кто ж это сотворил злодейство? Грех! Грех!

– А если это я сотворила? – невольно переходя на лексикон нищего, выпалила Марианна. – Что ты станешь делать? Убежишь от меня? Испугаешься?

Оборванец поднял на нее серьезные серые глаза, которые можно было бы назвать красивыми, если бы не весь его неряшливый, замызганный вид.

– Не испугаюсь, – сказал. – Не убегу. Куда мне от тебя бежать? Ты – моя последняя пристань на этой земле. Раз убила кого-то, видать, были на то причины. Я тебя не сужу, я тебя люблю. Может, тебе помощь моя требуется? Так ты говори, не таись. Все сделаю!

Марианна дико глянула на него и побежала через ворота во двор. Слова нищего все еще стояли у нее в ушах.

– Одинокий Утес… – прошептала она, закрывшись в Кухне-гостиной и снимая мокрую одежду. – Когда у чайки больше нет сил лететь, она приземляется там, где ее застала буря!..

* * *

Сыщик ехал на встречу с клиенткой в кафе «Зебра», по дороге обдумывая полученную в отделении милиции информацию.

Как и предполагал Смирнов, охранник по имени Вова подтвердил, что садовник помогал ему во время фейерверка и никуда не отлучался. Сашу выпустили, впрочем, весьма неохотно. Других подозреваемых не было. Вернее, их было слишком много.

Теперь гостей и сотрудников салона «Лотос» будут продолжать вызывать на допросы, и эта процедура грозит затянуться надолго. Пока никому не пришло в голову упомянуть о «смерти» Губановой и связать прошлую историю с нынешней. Сыщик сам объединил оба происшествия чисто условно, интуитивно. Во всяком случае, между ними было некоторое сходство: оба имеют отношение к салону и его персоналу, накануне обоих случаев появлялось предупреждение – лотос с оторванным лепестком. Неизвестный приносил цветки в кабинет госпожи Неделиной, намекая тем самым на… скажем мягко, грядущие неприятности. И стержень, которым убили Лужину, тоже подбросили Варваре Несторовне, явно желая досадить ей. Зачем преступнику это понадобилось? Не слишком ли сложный способ испортить кому-нибудь настроение?

Всеслав уже размышлял над этим и не пришел ни к какому выводу.

– Когда нужная мысль никак не приходит в голову, лучше оставить все как есть, – говорила Ева. – И думать о другом. Понимание придет само, когда ты перестанешь терзать сознание ненужными усилиями.

Смирнов с ней соглашался. Иногда они сходились во мнениях.

Он притормозил, отыскивая место для парковки, с трудом втиснулся между двумя легковушками и вышел из автомобиля. Солнце припекало. Через полчаса машина раскалится, как духовка. Ветра не было. Полосатый тент кафетерия проглядывал из-за густой листвы кленов, в воздухе стоял запах жареных пирожков и кофе.

Варвара Несторовна в темно-синем платье с голубой вышивкой уже сидела за столиком. Она заказала два коктейля. На ее лице появилось новое выражение: горя и наслаждения. Именно такая смесь. Под глазами залегли глубокие тени, а губы невольно улыбались, когда она смотрела на Всеслава, на залитую солнцем террасу кафе, на молоденькую официантку в короткой юбке, на ее стройные, ровные ноги без загара.

– Вы пришли меня обрадовать или огорчить? – спросила Неделина, но сама интонация вопроса как бы предполагала, что совсем уж огорчить Варвару Несторовну теперь невозможно, потому что в ее жизни случилось нечто замечательное, о чем не полагалось знать другим.

– Радовать пока нечем, – вежливо улыбнулся Всеслав. – Хочу с вами посоветоваться. Есть необходимость поговорить с вашим мужем. Как вы на это смотрите?

По лицу Неделиной пробежала тень, которая, однако, не стерла тайного восторга.

– Раз необходимо – поговорите, – все с той же полуулыбкой ответила она. – Могу я узнать, о чем вы хотите расспросить Ивана Даниловича?

– О личном, – уклончиво сказал сыщик. – Нужно кое-что уточнить. Как мне представиться?

– О личном так о личном… Пожалуй, объясните ему, что я наняла вас расследовать убийство Ольги Лужиной. Милиция вряд ли будет усердствовать, а мне бы хотелось знать, что происходит в моем салоне.

– Хорошо. Вкусный коктейль…

Они молча, поглядывая друг на друга, пили пряный сок тропических фруктов с текилой.

– Больше мне нельзя, – сказал Всеслав, отодвигая высокий запотевший стакан. – Я за рулем. Кстати, ваш садовник… Саша Мозговой… женат?

– Официально нет. Но… возможен гражданский брак. Точно не скажу. Я за своими сотрудниками не подглядываю.

– А зря… – серьезно сказал Смирнов. – Сейчас бы нам это очень пригодилось.

Варвара Несторовна с той же неистребимой, сладостной улыбкой на губах пожала точеными плечами.

– Я собираюсь расширить ваши полномочия, Всеслав, – сказала она. – В связи с убийством моей сотрудницы Ольги Лужиной. Найдите преступника! Вам подглядывать сподручнее, и… это соответствует вашему занятию. Кто-то имеет на меня зуб, и я хочу знать – кто? Не зря же орудие убийства оказалось в моей сумочке? Я не могу допустить повторения подобного! Так что ваше инкогнито отменяется. Вы должны будете побеседовать с сотрудниками салона, с некоторыми гостями, если понадобится. Я даю вам свое согласие на это. Вы беретесь за поиски убийцы?

– В данном случае у меня нет выбора, Варвара Несторовна. Придется. Ведь я невольно запутал следствие, выбросив в окно…

– Тсс-с-с… тише! – испугалась она. – Больше ни слова! Вы ничего никуда не выбрасывали!

– Тем более.

– Вы согласны?

Смирнов чуть подумал и кивнул головой. Он все равно уже увяз в этом деле по самые уши. А бросать начатое на полдороге – не в его правилах.

– Где я могу найти вашего мужа? – спросил он.

– Вероятно, дома. Когда я уходила, он лежал в постели. У него после… той ужасной ночи болит сердце. Позвоните ему. Сын на тренировке, а я пойду в салон, продолжать наводить порядок в разоренном гнезде. Так что вам никто не помешает беседовать.

Ее губы чуть сильнее растянулись в улыбке. Варвара Несторовна представила себе, как она увидит Рихарда, и жаркая волна поднялась в ее груди. Господин Смирнов об этом, разумеется, не знал. Он просто увидел, что щеки «прекрасной валькирии» зарделись, и приписал это мыслям о муже.

Всеслав ушел, а она все сидела, допивая коктейль, любуясь молоденькой официанткой – девочкой, у которой многое еще впереди.

Сыщик остановился у таксофона и договорился с Иваном Даниловичем о встрече. Тот был недоволен, но не отказал.

Бронированную дверь открыла домработница, впустила гостя в огромный, уставленный мягкими диванами холл.

Квартира Неделиных поражала простором и безукоризненным вкусом. Светлый паркет, темные тяжелые шторы, мебели мало, но она удобно расположена, приспособлена к нуждам хозяев. В гостиной царил прохладный полумрак, пахло сердечными каплями. Иван Данилович в пижаме полулежал на высоко взбитых подушках.