порту с молодыми девицами? — поддела я из вредности. Слащавость момента давила на меня, хотелось чем-нибудь ее разбавить.

Я прошла вперед и замерла, даже не расслышав, что ответил Фрэдерик. В лицо ударил резкий порыв ветра, а передо мной возвышалась еще одна пирамида. Похожая на ту, в которой я нашла Ксамен Эка, но вполне целая, хоть и поросшая мхом почти до середины.

Дыхание замерло от дикого восторга. Я так хотела увидеть архитектуру майя, так готовилась к поездке.

Перевела взгляд на Фрэдерика, заметила самодовольную улыбку на его лице, но настроение она мне не испортила.

— Только не говори опять «знал, что тебе понравится», — передразнила я.

— Ты сама все сказала, — капитан подал мне руку и повел через заросли колючих кустов к каменной лестнице, вдоль которой спускался из храма на вершине орнамент в виде гигантского извивающегося змея.

Мы поднялись на вершину довольно быстро. Я тут же встала у самого края каменной площадки, наслаждаясь открывшимся видом. Верхушка пирамиды поднималась над деревьями, и весь остров, сплошь покрытый густым лесом, лежал передо мной как на ладони. В дали вырисовывались очертания материка, отделяющие на линии горизонта сверкающее море от синего, подернутого утренней дымкой неба.

Фрэдерик встал за спиной и обнял, в каком-то смысле страхуя от падения. Прикосновение снова оказалось на удивление бережным, будто я — хрустальная статуэтка, которую никак нельзя сломать.

— Но ты удивила, — прошептал он на ухо, крепче прижимая меня к себе.

Я сквозь тонкую ткань рубашки ощутила приятное тепло его тела, биение сердца и силу, любовь к жизни, которая свозила в каждом новом вздохе.

На миг я испугалась, что сейчас он начнет распинаться о моей непохожести, о том, что сразу влюбился, что я такая вся необычная и загадочная, но он не разочаровал.

— При первой встрече хотелось тебя убить, — выдал он таким интимным шепотом, которым стоило бы признаваться в неземной страсти. — Но на дуэли, когда появилась такая возможность, все, о чем мечтал — это украсть твой поцелуй. Хотя бы один.

— Тебе это удалось, — фыркнула я, припоминая первый урок подводного дыхания.

— Но этого мало, — губами Фрэдерик же касался моего уха.

Я и не думала отстраняться. Повернулась, и подняла голову. Теперь мы стояли практически нос к носу. Он обнимал еще крепче, хотя казалось, что крепче уже невозможно, но именно я, приподнявшись на цыпочки и обвив руками шею капитана, первой его поцеловала.

Он ответил сразу. Сжал меня в объятьях, ненадолго отстранился, чтобы взглянуть на мое лицо, и, увидев широкую улыбку, поцеловал снова. Я аккуратно коснулась прорезей жабр. Из груди Фрэдерика вырвался шумный выдох, почти стон. Я поняла, что случайно нашла очень чувствительную зону, и тут же воспользовалась этим. Почувствовала, как его рука пробирается под рубашку, ласкает спину, и блаженно прикрыла глаза, но Фрэдерик отстранился, и судя по сжатым губам, это стоило ему огромных усилий.

— Надо вернуться на корабль, — сказал он, и по голосу я услышала, насколько сильно сбилось его дыхание.

Слегка обиженная такой реакцией, я поправила рубашку и развернулась в поисках тропы, по которой мы пришли сюда. Хотела сказать что-нибудь колкое, но в голову ничего не приходило, она вообще стала на удивление пустой. Фрэдерик подошел сзади и обнял меня за плечи.

— Думаю, в моей каюте, с бутылкой хорошего вина, беседовать будет гораздо приятнее, — прошептал он мне на ухо, а потом привычно взял меня за руку и повел вниз.

Когда мы добрались-таки до корабля, и Фрэдерик захлопнул дверь своей каюты, от романтичного настроения не осталось и следа. Я заметалась из угла в угол так же, как в моей голове метались беспорядочные мысли.

Как убить Грэгори, если я не могу даже ступить на землю? Да и вообще каково это — убить человека?

— Насколько я помню, остров Мартен принадлежит семье Эстер, — вдруг выдал Фрэдерик, почти насильно усаживая меня на стул. — Готова к встрече со своим отцом?

— Прелестно, — протянула я, откидываясь на спинку с такой силой, что она хрустнула под спиной.

— Может, твой отец поможет нам? Или… не хочу тебя пугать, но англичане отбили Мартен у французов всего лет восемь или десять назад. А де Леви — как раз французский офицер. Что, если его отправили отвоевывать эти земли обратно?

— Ну не хватало мне только ввязаться в войну за колонии, — я уперла локти в колени и спрятала лицо в ладонях.

— Никто тебя не просит ввязываться в войну. Богини обещали тебе свободу, а взамен — всего-то отомстить одному офицеру, — в голосе Фрэдерика послышалось легкое раздражения, и я подняла на него удивленный взгляд.

Отомстить. А ведь я клялась Эстер, что защищу ее отца и отомщу за ее смерть. Значит, все сходится, и я…

— Иди сюда, — шепнул Фрэдерик мне на ухо.

Я даже не успела заметить, когда капитан подошел, а он уже легко поднял меня на руки и уселся на кровать так, что я оказалась на его коленях.

— Дай себе хоть немного отдохнуть, иначе вообще ничего не сможешь сделать.

Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Осторожно прижалась к широкой груди, опасаясь спугнуть спокойствие и уют, накрывшие меня вместе с крепкими объятьями. Я бы наверное могла просидеть так несколько часов, но Фрэдерик потянулся ко мне и снова поцеловал — так нежно и осторожно, что перехватило дух. раньше я считала, что столь бережные прикосновения можно увидеть только в женских фильмах, но теперь, когда со мной обращались, будто с редкой хрупкой драгоценностью, происходящее завораживало и… дико возбуждало.

***

Понадобилось почти две недели, чтобы добраться до острова Мартэн. Будни на корабле шли своим чередом, но ночами я видела один и тот же кошмар. Глазами Эстер я снова и снова наблюдала за тем, как вдалеке, под белым парусом, Грэгори обнимает и целует миловидную незнакомку, и грудь будто пронзали миллионы стрел — и эта боль оставалась со мной на весь день, постепенно приглушаясь, чтобы на следующую ночь вновь напомнить о себе.

Видение чужого прошлого не тревожили меня только в те моменты, когда я проводила ночи в каюте Фрэдерика. К слову сказать, чем ближе мы подбирались к цели, тем больше становилось таких ночей. От его нежной заботы я расслаблялась так, как никогда не могла, кажется, даже в прошлой жизни, и тогда, утомленная ласками и страстью, спала крепко и поднималась с кровати доброй. И малодушно радовалась тому, что точно не забеременею, ведь прямо сейчас дети — это последнее, что мне нужно.

Примерно за день до того, как мы