Хлоя выключила телевизор.

Харальд, как парализованный, сидел у кухонного стола и неподвижно смотрел прямо перед собой. Полчаса назад они узнали, что Люкке нашли мертвой. Из теленовостей.

Харальд сразу же позвонил в полицию. Она никогда раньше не видела его в такой ярости. Она чуть было не испугалась. Но она его понимала. Почему никто не сказал им, что Люкке нашли мертвой? Убитой. Почему отец должен узнавать об этом из новостей?

В полиции сказали, что утром сообщили об этом маме Люкке, которая, в свою очередь, должна была сообщить им. Если этого не случилось, полиция сожалеет.

И это называется обществом равноправия? Почему они связались только с мамой? Харальд и Хелена оба являются опекунами. Хлое хотелось позвонить Хелене и накричать на нее. Как она могла так поступить с Харальдом? У этого человека нет сердца.

– Тебе что-нибудь дать, дорогой? Кофе, воды? – Она положила руку ему на плечо.

Он не ответил и скинул ее руку.

Как же больно видеть его в таком состоянии, но что она может сделать? Ни утешить его, ни дотронуться до него.

– Что сказала полиция? Как она умерла? – Слова давались ей с трудом.

«Скорее всего, сегодня он ночевал дома», – подумала она и села на стул рядом с ним.

Она проснулась в семь часов от того, что залопотал Людде, но, когда она вошла в его комнату, его там не было. Хлоя услышала, что на кухне кто-то есть, и пошла туда. Там стоял Харальд и готовил молочную смесь. Она не знала, когда он пришел домой. Судя по всему, он ночевал в гостевой комнате, поскольку к ней он не зашел. Она включила «Утро новостей».

– Я поставил кофе. – Харальд поцеловал ее в щеку. Вид у него был уставший, но настроение, похоже, бодрое. Или, по крайней мере, «нормальное».

Ее окатила волна счастья. Он вернулся к ним. Она налила ему кофе. Все было почти, как всегда. Пока не начались «Новости».

И вот теперь он сидит за кухонным столом совершенно раздавленный.

– Что сказала полиция, Харальд? Как ее убили? – сделала еще одну попытку Хлоя.

Он по-прежнему молчал.

– Кто убивает маленьких девочек? В каком мире мы живем?

Он и ухом не повел, словно ее не было.

– Эй, поговори со мной, Харальд. Ты больше не можешь держать меня вне игры.

Но муж продолжал пристально смотреть в пустоту. Хлоя попыталась привлечь его внимание, помахав рукой у него перед глазами, но даже это не помогло. Она чувствовала свою непричастность. Почему он не хочет с ней говорить? Она не понимала.

Один сплошной кошмар. Маленькая Люкке.

Зазвонил телефон. Она отключила звук и на своем, и на его телефоне, но вибрация была оглушительной.

Она уже два раза брала трубку, и зря. Один раз позвонил знакомый, услышавший ужасную новость. Он спрашивал, как она и как семья. Во второй раз позвонил журналист, задавший массу вопросов, на которые она не знала, как отвечать.

– Я больше не выдержу. Когда они все перестанут звонить? – Она пошла к мойке и выключила свой телефон, не посмотрев, кто звонит.

Мобильник Харальда продолжал вибрировать.

– Харальд, пожалуйста, ответь мне.

Он медленно перевел на нее глаза.

– Этого они могли не говорить, – сказал он спокойным тоном. – Они хотят, чтобы я ее опознал, – продолжил он и снова уставился в точку на стене.

– Не могу поверить, что она мертва. – Хлоя оперлась о мойку. – Как страшно, когда убивают знакомых тебе людей.

– Знакомых людей? Ты говоришь о моей дочери! Ты это понимаешь? Моей дочери!

Он посмотрел на нее ненавидящим взглядом.

– Но…

– Прекрати!

Хлоя замолчала.

– Сюда придут полицейские, они хотят задать нам массу вопросов… – Он закрыл лицо ладонями.

– Но мы уже рассказали все, что знаем.

– Мне надо позвонить Хелене. – Харальд встал.

– Что? Как ты можешь говорить с ней после всего того, что она нам сделала? Если с кем полиция и должна говорить, так это с ней!

Анетта с беспечным видом стояла за кассой и выкладывала на поднос свежие теплые булочки. Она прервала свое занятие и широко улыбнулась, когда над дверью зазвенел колокольчик, и вошла Эллен.

– Мне кофе… и булочку, – сказала Эллен, подойдя к кассе. Кроме них, в маленьком киоске никого не было, и Эллен могла немного расслабиться.

– Обычный кофе или, может быть, сегодня возьмешь латте? – спросила Анетта и улыбнулась так, что стали видны ее кривые зубы.

– Обычный молотый кофе. Черный.

Анетта в честь чего-то слишком сильно обвела глаза черной подводкой.

В киоске негромко играла ее любимая музыка.

– Мне нравится эта мелодия, – весело сказала она, отложила противень со свежими булочками и поставила кружку в кофейный автомат.

– Будешь платить наличными или карточкой?

– Наличными, спасибо.

Заученные фразы.

Анетта подпевала.

– Маленький воробушек… – Она повернулась и протянула горячую чашку, – лети над полями…[12]

Эллен дала ей наличные. Пять тысяч крон. Какое-то безумие.

Анетта взяла деньги.

– А ты могла бы убить своего домашнего питомца за миллион? – спросила она и положила купюры в карман.

– Нет, – ответила Эллен и вздрогнула. «Больная, – подумала она. – Сумасшедший дом какой-то».

– Думаю, многие ответят на этот вопрос отрицательно, но так поступил бы каждый. Все хотят казаться хорошими, – нервно сказала Анетта. Она засмеялась. – Но ты, конечно, в курсе, раз работаешь на телевидении.

Эллен кивнула. Так было проще всего. Она взяла кофе и булочку и быстро пошла к выходу.

– Надеюсь, скоро опять увидимся! – прокричала Анетта и снова стала подпевать Мари Фредрикссон.

Эллен выкинула булочку в корзину для бумаг у выхода из газетного киоска. Сейчас ей было не до еды. Она подумала, что надо бы купить жвачку, ну, да ладно. Она сделала глоток черного кофе, и у нее засосало под ложечкой.

Достав телефон, послала сообщение: Готово. Села в машину и успела только повернуть ключ, как позвонил Уве.

– Полагаю, ты можешь говорить?

– Да, – ответила Эллен.

– Хорошо, слушай внимательно, говорю только один раз.

– Хорошо. – Эллен вынула из сумки бумагу и ручку.