Укреплять подполье – теперь Дантист в этом видел главный смысл своей жизни, без устали мотаясь по оккупированным коммунистами землям, по селам и лесам, наводя порядок в СБ и готовя теракты.

Так прошло лето. Пришла осень 1944 года в неподъемных трудах. Между тем события развивались стремительно.

После того как Красная армия взяла Львов, дошла до Вислы и Карпат, немцы плюнули на большую политику, их уже не волновало то, как будет называться эта территория – Свободная Украина или Дистрикт Галиция. Главное, найти как можно больше союзников. Впереди вполне явственно замаячил призрак поражения в войне. И тут нужно мобилизовать максимально всех, до кого дотянешься. И отбросить все прошлые разногласия.

Поэтому в конце сентября из концлагеря Заксенхаузен торжественно выпустили Степана Бандеру. Теперь от него шли бесконечные обращения, директивы. Бандеровцы делали попытки перетянуть на свою сторону колеблющихся под знаменем борьбы с большевизмом, при этом готовы были брататься со старыми врагами.

А УПА все сдавала позиции в лесах, деревнях. Мобилизационный резерв ее отбывал на службу в Красную армию. Молодежь нередко пряталась в лесах от оуновских рекрутеров или добровольно шла в советский военкомат. Большевики объявляли амнистию за амнистией. Естественно, те, кого загребли в повстанческую армию под угрозой автоматов, с удовольствием бежали домой. Писали явки с повинной. И возвращались к мирному труду за обещание защищать родные села. Им выдавали оружие и включали в добровольческие истребительные батальоны, бойцов которых прозвали «ястребками». Бандеровцы объявили всех перебежчиков предателями, врагами Украины, казнили образцово-показательно – с живых сдирали кожу, обрубали руки. Но «ястребков» становилось все больше.

Но самая большая головная боль – это специальные группы НКВД из бывших бандеровцев, которые теперь охотились на своих собратьев. Они внедрялись в подразделения УПА, уничтожали командиров и собирали развединформацию. На их выявление Дантист ориентировал свою службу. Был издан приказ по Безпеке – уничтожать всех тех, кого задерживали органы НКВД и выпустили на свободу. Это наверняка предатели. Ну а что сотня-другая невинных пострадает – на то и великая борьба за Соборную Украину.

Серьезным ударом было то, что большевики нашли применение партизанам, оставшимся без дела после освобождения территорий. Часть призвали в армию, других – в специальные подразделения НКВД по борьбе с ОУН. А главного партизана Сабурова назначили начальником Дрогобычского УНКВД. Это противники старые и очень серьезные. И количество потерь в УПА стало быстро расти.

Никто не снимал с Дантиста обязательств перед абвером. Лейтенант Шнайдер был его связным на оккупированной Советами территории. Со своей разведгруппой он обитал в схронах, время от времени выбираясь на встречи по графику в отведенных местах. У него была рация. И он неустанно требовал сведений о советских войсках и активизации диверсионной работы. Иногда бандеровцам удавалось пускать под откос советские эшелоны, и тогда лейтенант был счастлив – наверное, надеялся на железные кресты, звания. Карьеризм у немцев в крови, даже в те моменты, когда все рушится.

Вышедшего из леса Шнайдера трудно было отличить от местного жителя. Крестьянская одежда, сапоги, отсутствие оружия – чистый селянин. Вот только в чаще сидит пара отборных немецких автоматчиков-снайперов, готовых уложить любого при малейшей опасности.

На долгие вступления лейтенант время тратить не стал и огорошил:

– Командование приказывает вам убрать руководителя УГВР Осьмака.

– Что? – изумился Дантист. – Но, насколько я понимаю, это ваш протеже.

– Это было давно, – холодно произнес лейтенант. – Он стал заигрывать не с теми силами.

– Англичане?

– Зафиксированы его контакты с резидентами правительства Польши в изгнании. Они обсуждают, на каких условиях он сдаст ваше движение новым хозяевам.

– Вот хитрый гад… Уберем. Как предателя!

– А вот тут осторожнее. Ни на вас, ни тем более на нас не должно пасть подозрение.

– Это несложно устроить…

После окончания операции «Речь Посполита» Иван уже собрался было возвращаться к себе в Тернопольскую область, под крылышко майора госбезопасности Гладышева, к своим агентам и бандитам. Однако его вызвали в Управление по борьбе с бандитизмом, в которое переформировали ОББ НКВД Украины. Штаб-квартира НКВД по борьбе с украинскими националистами теперь располагалась во Львове.

– За изобличение польского подполья объявляется благодарность от имени наркомов внутренних дел и Госбезопасности Украины, – торжественно объявил ставший заместителем начальника УББ и получивший полковника Николай Строгин.

– Служу Советскому Союзу! – вытянувшись по струнке, отчеканил Иван.

– Понимаю, орден заслужил. Но у нас с орденами сложно. Для нас подвиг – это повседневная работа. И благодарность наркома – это много, поверь.

– Так точно, товарищ подполковник.

– Да, вижу военную косточку. Присаживайся. – Строгин указал на мягкий кожаный стул у Т-образного длинного стола. – В общем, так. Командиры тебя характеризуют высоко. Достоин самостоятельной работы. Два дня тебе забрать вещи в Тернополе, попрощаться с товарищами. И въезжай в отдельный кабинет в этом здании.

Так Иван стал старшим группы. Первоначально в единственном числе. Главная его задача – розыск лидеров ОУН-УПА. В тесный кабинет он принес добытую на развалинах на окраине города школьную доску. К ней канцелярскими кнопками пришпилил фотографии основных фигурантов – Романа Шухевича, Клима Савура, Василя Шелеста и в самый центр поместил фото с совершенно обычным, даже приятным, но таким ненавистным лицом Дантиста.

Первое задание, которое дали Ивану, – работа с арестованным руководителем ячейки «Отчизны», тем самым похожим на ушастого гнома Казимиром, который все требовал строгой конспирации. Тот выдал оперативникам досье «Отчизны» на украинских националистов. Информации там было достаточно, но она требовала пояснений, чем Иван и был призван заняться. Как ни странно, расчет руководства оказался точен – «гном» не только не отверг общения с тем, кто уничтожил «Отчизну». Когда его приводили в кабинет к Ивану, он, угощаясь чаем с баранками, нередко откровенничал и предавался разглагольствованиям:

– Не с теми боретесь. Мы вас не любим, но и резать, как свиней, не будем. А украинцы будут.

– Бандеровцы и украинцы – это разное, – привычно возражал Иван.

– Да-а? Галичане зверье все до единого. – Глаза Казимира сверкнули безумной ненавистью.

– В досье есть данные на Дантиста, он же Станислав Ковган. Но нет ни одного намека, как его найти.

– Мы проводили по нему работу. И убили бы, если бы не вы, не ваша Красная армия!

– Если бы не мы, полицаи и бандеровцы всех бы вас повесили. И решили польский вопрос. Как на Волыни.