– Он к тебе тоже хорошо относится.

– Я знаю.

– Тогда, может быть…

– Никаких «может быть»!

Энгель-Рок с прискорбием развел руками.

– Я сделал все, что мог! Кто может – пусть сделает лучше!

Сначала из городка на корме прикатили три подводы: одна со свежим мясом, зеленью и овощами, другая – с благоухающей всяческими ароматами свежей выпечкой, третья – с бочками и кувшинами, наполненными фруктовыми напитками, вином и пивом; семафорщик, обменивавшийся сообщениями с городком на корме, не забыл упомянуть, что на сегодня капитан снял запрет на спиртное для членов экипажа.

На плитах палубы тут же были разведены пять больших костров. Как только пламя разгорелось, над кострами были установлены вертела с насаженными на них целыми тушами баранов и свиней, а также огромные решетки с уложенными на них куриными тушками. Кок Кастро лично руководил процессом установки решеток и вертелов. Дав пятерым своим помощникам строжайшие указания насчет того, как следовало готовить то или иное мясо, и снабдив их соответствующими соусами и маслами, которыми следовало с определенной периодичностью умащивать жарящиеся туши, Фэт снова удалился на камбуз. Перед уходом он клятвенно пообещал всем пятерым, что ежели мясо окажется испорченным, то он самолично спустит шкуру с каждого из них. Из чего можно было сделать вывод, что кто-кто, а уж Фэт Кастро был настроен максимально серьезно.

Глядя на все это, боцман По усмехался и пускал дым из зажатой в зубах трубки – завтра вахтенной команде придется как следует потрудиться, чтобы убрать следы, оставленные углями на плитах.

Через пару часов после подвод начали подтягиваться и жители городка. Мужчины следовали рядом со своими женами. Женщины держали за руки детей. Все были одеты живописно и празднично. И все непременно несли с собой что-нибудь из домашней снеди. Вскоре на столах было столько еды, что, взглянув на них, Фэт Кастро почувствовал панический приступ при мысли, что его стряпня уже не понадобится, и принялся старательно дышать в свой поварской колпак.

Замыкал шествие горожан отряд городского гарнизона под командованием бывшего пирата, а ныне младшего офицера Элора Болгера.

Как только была дана команда «разойтись», первым выскочил из строя Федор Капримский. Подбежав к приятелям, он первым делом выставил напоказ свои обновленные татуировки. Теперь на висках у него вместо кривоватого глаза и никому не понятного слова «ШПОК» красовались две роскошные рыбы, закинувшие хвосты Федору за уши. Каждая чешуйка на их телах была тщательно прорисована. Глаза будто светились изнутри. А когда Федор хмурил брови, казалось, что рыба плавно взмахивает плавниками.

Поначалу и горожане, и ветроходы, и бойцы чувствовали некоторую скованность. Одни не знали, как следует себя вести в чужом обществе, другие не могли придумать тему для разговора. Но вскоре процесс общения стал налаживаться.

Мужчины угощали друг друга табаком и, дымя трубками, блаженно жмурились, как коты, и удовлетворенно кивали.

Женщины принялись помогать подручным Кастро готовить еду и накрывать на стол. Некоторым из них удалось даже проникнуть в святую святых Фэта Кастро – на камбуз. И нужно было видеть, с каким скорбным выражением лица выслушивал кок кулинарные советы, что давали ему женщины. Будь на их месте любой из бойцов Корнстона, он давно бы уже бегал по палубе, ища, где бы укрыться от преследующего его с яростно выпученными глазами и занесенным над головой разделочным топориком толстяка. Но с женщинами Фэт так поступить не мог. Он даже рыкнул на них не смел. Поэтому ему оставалось только молча скорбеть.

Дети же освоились быстрее всех. И десяти минут не прошло, как они уже носились по палубе, приставая к ветроходам с расспросами – что это такое, для чего это нужно и как это работает.

Пришедший вместе с остальными горожанами Рейво Кюйт развлекал зрителей простенькими фокусами с исчезающими неизвестно куда и вновь непонятно откуда появляющимися предметами. Заметив явившегося на палубу Энгель-Рока, Кюйт подчеркнуто вежливо поклонился ему и жестом спросил: «Вы не против того, чем я тут занимаюсь?» Помощник капитана так же жестом ответил: «Ни в коем разе! Продолжайте!»

Еще до начала застолья все уже успели друг с другом перезнакомиться. Ветроходы с бойцами вовсю травили байки о своих былых походах и сражениях. Горожане рассказывали новым знакомым о видах на урожай, жаловались на то, что пиво в последней партии вышло кисловатым, но зато ячмень уродился на славу.

На открытой площадке между столами Зум-Зум, пока без музыки, просто под ритмичные хлопки зрителей, с изящной непринужденностью выделывал па настолько фантастические, что у наблюдавших за ним бойцов от удивления челюсти отваливались, а в голову если не каждого второго, то, уж точно, каждого третьего закрадывалась предательская мысль о том, что, может быть, зря его в детстве не отдали в танцевальную школу.

С одного угла мачтового треугольника раздавался громкий хохот – видно, кто-то вспомнил анекдот, который другие успели позабыть. На другом углу кто-то затягивал хорошо всем знакомую старую пиратскую песню, припев которой тут же подхватывал дружный, хотя и не очень стройный, хор многих голосов. Возле третьего угла компания умников во главе с Кемоном По, пыхтя трубками и выдувая облака ароматного табачного дыма, отчаянно судила да рядила о том, как им все же удалось пройти Рифы Времени, где они после этого оказались и что за сущности необычных форм и всевозможных расцветок кружат сейчас у них над головами. То, что огромный фиолетовый диск, видимый с любой точки, – это пропавшая из Мира Сибура планета Джини, все уже знали. А тех, кто еще не знал, оперативно вводили в курс дела. Все остальное находилось за гранью понимания даже самых умных и подкованных в различных областях знаний жителей городка на корме. У них пусть и не было академического образования, зато в городской библиотеке они брали и читали самые разные книжки. И даже такие, одни лишь названия которых могли внушить страх неподготовленным и неокрепшим умам.

После демонстрации татуировок, устроенной Федором Капримским, Сиена оказалась в осаде. Все ее надежды побыть наедине с Джапом выпали в осадок, когда ее плотным кольцом обступили не менее сотни бойцов и ветроходов, каждый из которых хотел либо заполучить новую татуировку – но только чтобы такую, какой еще ни у кого не было! – либо исправить старую, которая по каким-то причинам перестала нравиться. К последней категории по большей части относились татуировки, включающие женские имена, не очень умные изречения и портреты почивших в бозе правителей. Поскольку отбиться от них было решительно невозможно, Сиене ничего иного не оставалось, как только помахать Джапу издали рукой, достать из кармана записную книжку и ручку и начать запись клиентов.

Икос Гренальдо, городской глава, и его жена Кийа, одетые, как всегда, во что-то разноцветное, почти невесомое, практически лишенное формы, но зато восхитительно развевающееся даже на самом легком ветерке, нашли Финна МакЛира, облаченного в новенький парадный офицерский мундир, носить который прежде ему еще не доводилось.