Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 104
Перейти на страницу:

Фаттаха вывели из задумчивости громкие возгласы Эззати. «Что еще за бучу поднимает наш холостяк?» Против мечети остановился черный «Форд». Он походил на «Форд» мужа тетки Али, но, пожалуй, был более новеньким и чистеньким. Вышел водитель и открыл пассажирскую дверцу. И вот Эззати уже оказывал знаки почтения, согнулся в поклоне и поцеловал руку вышедшему из машины. Это был Кавам эс-Салтане! А ведь по сведениям Фаттаха, он был в отъезде, в Европе, – видимо, только что вернулся. Фаттах был удивлен. Вроде бы у них не было общих дел, память ничего ему не подсказывала… «Может, когда-то давно кирпич у нас покупали? Да нет как будто… Может, когда-то посылали ему сахар, песок сахарный, или он как-то был связан с сахарными делами? Тоже нет…» Между тем Кавам освободился от почтительного Эззати и подошел к Фаттаху. Правой рукой сильно сжал его руку и очень официальным тоном произнес:

– Да пошлет вам Аллах выдержку, хаджи! Всевышний собирает свой букет. В Тегеране семейство Фаттахов уникально своим благородством, и в этом семействе, пожалуй, не было более благородного члена, чем покойный. Не думайте, что в политических кругах этого не понимают…

Опираясь на посох, Кавам пошел дальше, к Али. Прижал мальчика к своему большому животу и груди. Погладив его по голове, сказал:

– Будь достойным своего отца. Твой отец был настоящим человеком, он был лучше всех нас…

Затем, так же опираясь на посох, он подошел ко входу в зал мечети и снял обувь. Эззати был уже тут, наготове и взял его туфли. Все встали в мечети, освобождая ему путь, и Кавам прошел вперед и сел перед минбаром, рядом с дервишем Мустафой. Эззати, продолжая крепко держать туфли Кавама и не обращая внимания на проповедника, громко объявил:

– Да будет благословен добрый знак присутствия его высокопревосходительства! Вознесем молитву!

Хотя Кавам, строго посмотрев на Эззати, сказал, что не нужно этого делать, некоторые хором прочитали молитву, другие хранили молчание. А сам Кавам обменялся приветствием с дервишем Мустафой и склонил голову, слушая проповедника. Ему принесли кофе. Взяв маленькую чашечку, он предложил ее дервишу, но тот отказался. Тогда его высокопревосходительство с важностью и с удовольствием выпил кофе.

Фаттах также из уважения к гостю вскоре оставил свой пост у дверей и, войдя в зал мечети, сел рядом с Кавамом, между ним и дервишем. Каваму с его полнотой как будто трудно было сидеть на полу, и Фаттах предложил:

– Ваше высокопревосходительство! У вас больные ноги, мы знаем. Сейчас принесут кресло…

– Нет-нет, хаджи! Спасибо, но не нужно. Слава Аллаху, ноги мои получше стали. Эту боль в ногах – хронический ревматизм – я получил во время тюрьмы, куда меня бросил этот подлец и негодяй…

– Вы имеете в виду Сейида Зию?[59]

– Да, хаджи. В то самое время я и сдружился с покойным.

– С моим сыном?

– Да, хаджи, да помилует его Аллах. Столько лет я был должником вашего сына и вот так и не успел отдать долг. Всякий раз, как соберусь поквитаться, он в Баку, а вернется – я уезжаю, ведь и я постоянно в разъездах… А я, когда попал в тюрьму при Сейиде Зие…

– Да простит ему грехи Аллах… это было лет десять назад?

– Да, хаджи. Это было десять лет назад. Из тех, кто попал тогда в тюрьму, я был единственным, кто отказался подписать прошение. Сегодня, правда, рассказывают, будто Фарманфарма тоже не подписал. Но нет, я все-таки был единственным. Подлец хотел мне за это отомстить. Прислали людей ко мне в дом, те отсоединили наше домашнее водохранилище от городской линии, лишили нас воды. Ну, питьевую воду еще привозили своими силами, но проточная вода арыка – ею распоряжается государство, и вот ее перекрыли. чтобы наказать таким образом моих близких, а через них и меня. В моей семье ведь очень привержены традиции регулярных ритуальных омовений. И кто тогда выручил моих? Ваш сын. Он вообще не был с нами знаком, но он был настолько благороден, что прислал своих людей, мальчиков-спортсменов из зурхане и других, – и проблема воды была решена. Да помилует Аллах вашего сына, ведь этим он и себе создал большие проблемы…

– Да помилует его Аллах… Но он мне ничего не говорил об этом, ваше высокопревосходительство!

– Тем не менее это так. Это правда. Я ведь не для утешения это выдумал: действительно, такой благородный человек уникален для Тегерана…

* * *

Фаттах поднялся на ноги и вернулся к дверям мечети, встал впереди тех, кто приветствовал гостей. Он не хотел показаться невежливым никому – пусть даже придут простые рабочие. Но иногда, стоя у дверей, оглядывался назад, в мечеть, все ли там в порядке. За всем нужно было присматривать: чтобы лампы не дымили, чтобы Мешхеди Рахман равномерно разносил присутствующим сладости, чтобы никто не оказался сидящим на неудобном месте, чтобы не унизить незнакомых и в то же время оказать должное уважение членам купеческой гильдии… Порой он подзывал Али и говорил ему:

– Внучок, дорогой! Скажи Мешхеди Рахману, пусть принесет кофе вон тому рабочему, что сидит рядом с сетчатым светильником, и халвы пусть не забудет. А то его словно никто не замечает.

Искандер между тем постоянно курсировал между домом и мечетью. Требовалось восполнить то одно, то другое. И Фаттах часто осведомлялся, когда Искандер проходил мимо него, как дела на женской половине. Искандер спрашивал у поваров, скоро ли будет готово горячее, нужно было и чтеца предупредить, чтобы тот время рассчитывал. Через занавеску, отделявшую женскую половину от мужской, Искандер подзывал Нани и узнавал о проблемах. Послал свою младшую дочь Махтаб в подвал принести еще один поднос со сладостями для мужчин. В общем, Искандер крутился без отдыха. На заднем дворе варился рис в котлах, крышки которых посыпали золой – чтобы рис лучше сварился. Тут же Карим сидел рядом с большим подносом с костями и выковыривал из них костный мозг. Фаттах дал строгое указание, чтобы ни одной косточки не было в мясных блюдах, иначе, дескать, неуважение к гостям. Если бы Фаттах увидел сейчас Карима, то обязательно сделал бы ему замечание: «Оставь что-нибудь и собакам, не отбирай у животных их долю…» И Искандер хотел сказать что-то Кариму, но от усталости забыл, что именно. А тот посмотрел на отца и объяснил ему:

– Я костный мозг не для себя достаю – для Али. Боюсь, что он и сегодня, как вчера, ничего не будет есть. А ведь так не годится!

Искандер вздохнул словно с облегчением и сел на ступеньку крыльца. Он посматривал на котлы на огне и одновременно прислушивался к голосу чтеца в мечети:

– …Обычай наш таков, что мы читаем «роузэ» – повествование о мученической кончине имамов. В первый вечер мы читаем об Аббасе, прекрасном, как луна племени бану Хашим[60], о том, как он добрался до воды, невидимый войскам за холмом. И он вошел в реку и встал в воде на колени. И взял он воду в горсть и начал говорить с ней. И он вспомнил пересохшие губы своего брата, и жажду святого народа, и мучения детей без воды… «О вода! Ты была приданым матери Хусейна, и ты позволяешь, чтобы птицы и звери упивались тобой, тогда как Хусейн остается жаждущим?..» И он выплеснул воду из горсти обратно в реку…

1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 104
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?