Мешхеди Рахман уже понял, что чем дольше он будет говорить с хозяином, тем больше нудных указаний получит, потому поспешил ответить «слушаюсь!» и ретироваться. Но Фаттах, который уже полностью овладел собой, крикнул ему вслед:

– Мешхеди Рахман! И возьмите себе большую миску еды, человек на десять-двадцать…

* * *

Вечер четверга должен был когда-нибудь закончиться, и он заканчивался. Гости постепенно уходили, прощаясь с Фаттахом и другими родными покойного. Фаттах благодарил их за то, что пришли, и напоминал, что еще десять вечеров подряд будет устраиваться благотворительный ужин и в самый последний вечер будет ужин для всех странников и чужих людей. Кавам откланялся раньше других гостей, и постепенно разошлись все, даже самые близкие. Тогда Искандер и Мирза подхватили под руки вконец обессилевшего Фаттаха и повели его домой. Вечер четверга должен был закончиться. И он уже закончился бы, если бы…

Если бы Фаттах не увидел дервиша Мустафу. Прощаясь со всеми, Фаттах обнимал их, так же поступил он сейчас и с дервишем. И вдруг Фаттах вспомнил что-то и схватил дервиша за руку.

– Дервиш! Мы все твои сторонники и последователи, но, ради Аллаха, объясни, в чем был смысл твоей последней речи? Ты ведь видел, сколько народу собралось? Люди сидели прямо до самой стенки, и все ждали еду.

– Иногда не только до самой стенки, а нужно видеть и то, что происходит за этой стенкой, – ответил дервиш. – Если бы я не видел, то сегодня один несчастный здоровенький рабочий попал бы в зубы маленького зверя. Иди и спроси у него самого… О, Али-заступник!

И дервиш, сказав это, пошел прочь, и его белые одежды еще долго мерцали в темноте, удаляясь. Фаттах оцепенел: «За этой стенкой… Несчастный здоровенький рабочий попал бы в зубы маленького зверя. Иди и спроси у него самого…» Он спросил у Искандера:

– Несчастный здоровенький рабочий – это кто? Скажи-ка мне, сегодня тут был Немат – наездник быков?

– Да, хозяин! Он с заднего двора подавал еду на крышу. Он высокий, потому его и поставили туда…

«За этой стенкой… Несчастный здоровенький рабочий попал бы в зубы маленького зверя. Иди и спроси его самого…» И опять Фаттах спросил у Искандера:

– А сейчас он там же?

– Да, хозяин! Наверняка там же…

Фаттах освободился от поддерживавших его рук Искандера и Мирзы и быстрым шагом пошел к дому. Из крытого коридора он свернул в задний двор. Там стояли Карим и Али. Карим спрашивал у Немата – наездника быков:

– Наездник! А можешь котел в десять манов[63]одной рукой поднять?

Немат почесывал у себя в затылке и переминался так смущенно, как четырнадцатилетняя девочка, к которой пришли свататься.

– Что тебе сказать? Аллах свидетель, не знаю… Может, смогу…

Фаттах подошел к нему, и все замолчали. Немат растерянно моргал, а Карим отошел в сторону. От неожиданности он поздоровался с дедом, но тот ничего ему не ответил, а только спросил у Немата:

– Немат! Ты не видел тут сегодня вечером каких-нибудь животных?

– Да нет вроде, хозяин… Я прямо с раннего вечера здесь был. – Он указал рукой на ступеньки лестницы. – Вот с этой лестницы подавал еду наверх, на крышу…

Все посмотрели на лестницу и увидели рядом с ней черную змею с мелкими белесыми чешуйками, свернувшуюся кольцом возле лестничных опор. Карим, с любопытством вглядываясь в нее, подошел ближе, змея зашипела, начала извиваться и подняла голову. Фаттах крикнул:

– А ну отойди, мальчишка! Укусит так, что не откачаем…

Карим отпрянул. Искандер, Мирза и рабочие стояли в испуге, не зная, что делать. Искандер сказал:

– Прав был дервиш! Эта змея здесь весь вечер была, хозяин! Аллах свидетель, укусить могла любого!

Фаттах негромко возблагодарил Бога, добавив:

– О, Али-заступник!

Сделал шаг вперед, но Мирза остановил его:

– Нет, хозяин! Почему вы? Лучше другой кто-нибудь. Немат, прикончи-ка ее!

Немат оглянулся на рабочих:

– Лопату мне дайте! Одним ударом голову ей отшибу…

Подняв лопату, он шагнул вперед, но и змея зашевелилась. Подняла голову и, шипя, поползла к ногам Немата. Тот отступил на шаг – испугался. Тогда змея успокоилась. Искандер воскликнул:

– Нет! Подожди, Немат!.. Хозяин! А вдруг у нее пара есть?

– Подумаешь, а нам-то что? – спросил Немат.

– Коли есть пара, – объяснил Искандер, – то, когда одну убьешь, вторая начинает жалить всех, кто ни попадет. А здесь ведь дом, не фабрика. Здесь женщины, дети…

Фаттах поддержал Искандера:

– Ты правильно говоришь…

Один из рабочих, курд, заметил негромко:

– Она добрая! Если бы хотела ужалить, давно бы ужалила…

И опять Фаттах согласился. Возвел глаза к небу в раздумье, а потом сказал Искандеру:

– Принеси-ка мне хлеба и горсть соли.

Взяв хлеб и соль у Искандера, он пошел к змее. Все стояли в безмолвии. Слышалось напряженное дыхание людей. Али захотел было остановить медленно подходившего к змее деда, но Искандер не пустил его. И Фаттах подошел к змее и сел перед ней на корточки. Змея подняла голову и подползла к нему. Фаттах не шелохнулся. Змея, двигаясь так, что у всех от ужаса сердце заледенело, сделала круг возле Фаттаха. Потом, изогнув свое тело, подняла голову, так что оказалась почти вровень с лицом Фаттаха. Это была большая змея. Она приблизила голову к лицу Фаттаха, зашипела и высунула свой раздвоенный язык. Глядела прямо в глаза Фаттаху, но тот не шелохнулся. Так продолжалось несколько минут. Наконец змея успокоенно опустила голову и свернулась в кольцо. Все молчали, и змея словно заснула. Только чуть шевелила кольцами. Фаттах протянул руку к ее голове, и она не двинулась. Он коснулся куском хлеба ее рта. Змея раскрыла пасть – размером с человеческую ладонь. Стали видны челюсти и зубы. Фаттах насыпал соли на хлеб и положил кусок хлеба на землю, затем негромко сказал:

– Эй, змея! Во имя этого хлеба с солью, не трогай никого…

Змея зашевелилась, зашипела и, быстро извиваясь, уползла в ночную тьму… Рабочие, Мирза, Искандер, Карим и Али – все громко вознесли молитву.

…Мне кажется, Искандер во время этого случая со змеей отсутствовал… Но, если вы так написали, тогда все меняется… Действительно, а я и не подумал… Рассказчик должен быть аккуратнее… В любом случае сама суть происшествия со змеей, хлебом и солью – Аллах свидетель – изложена верно, просто я не помню, был Искандер при этом или не был. Сам он потом говорил, что отсутствовал… Во лжи его не замечали. Может, в этот раз он солгал во благо? Ну вот, вы, в сущности, уже это написали – что Искандер присутствовал. Значит, так тому и быть, присутствовал…