— Чем? — удивился Хэнк. Он очень сильно не любил этого грязного еврея, но показать этого не мог — Монька был ему нужен, он был надежен. И кроме того — Хэнк это остро чувствовал, — исходил от старого еврейского гангстера мощный невидимый ток силы, огромной пугающей уверенности, могущество какого-то противного тайного знания, почти неощутимого презрительного превосходства. И потому спросил снова: — Чем я тебя огорчил?

— Если следовать твоим правилам, — вздохнул Монька, — мы с тобой на земле останемся вдвоем. Остальных придется убить…

— Пусть живут, — усмехнулся Хэнк. — Еще понадобятся…

Подумал и, чтобы хоть как-то достать мерзкого еврея, сказал:

— И вообще, Иммануил, речь идет о такой ничтожной сумме, что она не стоит столь серьезного разговора…

— Сумма нормальная, — пожал плечами Монька. — Двадцать процентов от среднеаукционной цены…

— А ты собираешься выставлять ее в «Сотби» или в «Кристи»? — с издевкой полюбопытствовал Хэнк.

— Я не собираюсь ее выставлять. Зачем? — невозмутимо ответил Монька. — Она уже продана…

— Ого! — восхитился Хэнк. — И деньги получены?

— Естественно! — подтвердил Монька. — Картинка давно продана. Под заказ…

Монька видел, что Хэнка разбирают злоба и любопытство — кто эти замечательные клиенты? Швейцарские гномы или техасские керосинщики? Кто под пустую стенку в своей тайной галерее выдает авансом два миллиона? Ах, если бы можно было выйти на них напрямую!

Шалишь! Тебе, дорогой Хэнк, этого знать не полагается. Монька был в курсе, что Левон Бастанян, партнер Джангирова и оператор на подпольном рынке, уже очень давно ничего не продает западным тайным коллекционерам. Нет смысла!

Русские! Вот это и есть сейчас лучшие клиенты на художественном маркете ворованного антиквариата высочайшего мирового класса. Там немереные деньги и бешеный поиск их надежной капитализации.

— А если бы мы вчера не взяли картину? — спросил Хэнк. — Ты вернул бы деньги?

— Нет… — покачал головой Монька. — Картину взяли бы другие. Или взяли другую картину в другом месте. Равноценную. Но я и думать не хочу, что ты бы не справился с такой чепухой. Тебе ведь нужны деньги…

— Это не деньги. — Хэнк пренебрежительно пнул кейс под столом. — Мне нужны большие деньги…

— Похоже, — кивнул Монька. — Позволь спросить — а зачем тебе большие деньги?

Хэнк покатал на губах ледяную улыбочку и мягко заметил:

— Иммануил, я думаю, это не твой бизнес, я хотел сказать — тебя это не касается…

Монька засмеялся, потряс седеющей шевелюрой, благодушно сказал:

— Речь идет о таких больших деньгах, что я обязан знать не только, где они вспухнут, но и куда они уйдут. Дело в том, что власть берет нас за жопу не тогда, когда деньги взяты, а в момент, когда мы начали их плавить в наши радости… Поэтому я хочу понять, зачем тебе большие деньги и что ты можешь поставить за них…

— Это зависит от того, насколько они велики, эти большие деньги, — прищурился Хэнк.

— Миллионы. Много миллионов симпатичных североамериканских гринбаксиков… И все — кэшем…

— Это подходит, — уверенно согласился Хэнк. — За них я могу не очень много поставить… Но мне пока нужное… Свою жизнь…

— Ты не ответил, зачем тебе такие бабки, — напомнил Монька.

Хэнк не раздумывал ни секунды:

— Я выполню обет. — Чуть помедлил, будто раздумывал, стоит ли делиться. — Я создам независимый фонд помощи военным инвалидам и ветеранам. Таким, как я сам…

Монька с недоверием глянул на Хэнка, пожал плечами — каждый пусть сходит с ума по своему усмотрению.

— Наркота или оружие? — спросил Хэнк.

— Дурь.

— «Мальчик» или «девочка»?

— Синтетик.

— Объем поставки?

— Неограниченный.

— Моя задача?

— Распространение в Штатах и Канаде… Я получаю товар из России и перебрасываю его через океан. Дальше действуешь ты. Ты понимаешь, почему я выбрал именно тебя?

— Пока нет…

— Ты — боец. И ты не вмазан в уголовные структуры Штатов. Нам нужна новая, абсолютно закрытая и автономная сеть. Три существующих системы сбыта не подходят. Мы не можем договориться ни с латиносами, ни с какими колумбийскими картелями. Они торгуют естественной наркотой, а мы синтетиком. Это другая цена, другой рынок, другие объемы — мы с ними самые острые конкуренты. И второй путь — партнерство с итальянцами — тоже не годится. «Коза ностра» разрушена и насквозь проедена стукачами, они за грош друг друга сдают…

— А третий путь? Русские?

— Русская братва в Штатах — нам не компания. Их ФБР держит под прицелом всех. Как что-нибудь всерьез залепят — курок нажмут сразу. Всех за ночь поберут. Поэтому нужны не просто другие люди, нужна другая система…

Монька замолк, мгновение подумал и нейтральным тоном добавил:

— Что-нибудь вроде твоих инвалидов и ветеранов…

Хэнк быстро взглянул на него — лицо Моньки было невозмутимо благодушно, и Хэнк с отвращением подумал, что этот мерзкий «каик», этот жид расколол его в одно касание.

— Подумай, по силам ли тебе такая игра… Не торопись, все взвесь… Время есть. Дело это очень серьезное, за ним стоят большие крупняки… Надеюсь, что ты не будешь разочарован…

— Я никогда не бываю разочарован, потому что я никому не верю, — желчно сказал Хэнк. — Как мы рассчитываемся?

— По-честному, — добродушно улыбнулся Монька. — Хозяева товара перед отправкой называют мне минимальную цену. Они в курсе всех этих дел. Я перебрасываю товар к тебе. Через три месяца ты возвращаешь мне деньги — две трети названной суммы в кэше…

— Какая приблизительно цена первой поставки?

— Пока я затрудняюсь тебе сказать точно, — почесал в затылке Монька. — Ну, думаю, миллиончиков на сто потянет…

Хэнк подумал, что никогда еще он не был так близок к цели своей жизни — Великому Отмщению. Сглотнул ком в глотке и равнодушно сказал:

— Согласен. Я сделаю это…

— Ну и прекрасно! — хлопнул Монька в ладошки, короткопалые, ловкие, быстрые. — Значит, будешь держать связь и работать с моим советником. Васенко. Он умный и хорошо подготовленный парень…

— Да, я видел его, — сказал Хэнк, засунул в карман свои солдатские сигареты и исцарапанный «Зиппо». — Он, по-моему, из спецслужб?

— Наверное, — прикинулся Монька. — И что?

— Я не буду с ним работать. Я работать буду только с тобой. Лично.

— А почему?

Хэнк встал, положил легонько руку на плечо Моньке и вежливо сообщил:

— Император Аврелиан сказал — тот кто не пощадил родину, не останется верен и мне…