— Да…

Харди стремительно встала и вышла из кабинета, оставив президента зло кусать губы. Если раньше он эту женщину опасался, то теперь — откровенно боялся и ненавидел. Выхода Родерику не оставили. Придется участвовать в войне с Россом, иначе его просто растопчут. Одновременно президент был уверен, что все они совершают ошибку, страшную ошибку. Откуда взялась эта уверенность, он не знал. Но она была.

Родерик в сердцах стукнул по столу кулаком. А затем приказал секретарю срочно вызвать к нему командующего флотом адмирала Итара.

* * *

Адмирал Холгин мерил шагами кабинет, мрачно взирая на упрямо набычившегося Ленни. Как ему надоел этот мальчишка с его нежеланием служить на флоте! Хоть кол ему на голове теши! Гнет свою линию — и все. Не желает понимать, дурачок, что стать лидером Ларата, не отслужив пять-шесть лет в боевых подразделениях, физически невозможно. Военная элита, являющаяся реальным правительством страны, не примет не служившего в армии, будь он хоть сто раз законным принцем! А мальчишка еще и утверждает, что лидером он тоже не желает становиться. Но это уж дудки, никуда он не денется. Принц — и этим все сказано. Обязан понимать свой долг.

— Почему меня не оставят в покое, дядя Виктор? — уныло спросил юноша.

— Во, первых, не дядя Виктор, а господин адмирал! — отрезал тот, остановившись напротив него и сверля гневным взглядом. — А во-вторых, ты — наследный принц Росской Империи! У тебя есть долг перед своими подданными! Долг, от которого невозможно отказаться!

— Я не хочу… — голос Ленни дрожал и срывался. Он кусал губы, в глазах застыли слезы. — Я рисовать хочу! Я…

— Ты бездарен, как художник! — безжалостно оборвал его адмирал, принц от этих слов съежился и опустил голову. — Об этом в один голос заявили все преподаватели Академии Художеств!

— А мне плевать! — Ленни поднял взгляд. В нем горели горечь, отчаяние и решимость. — Я все равно рисовать хочу. И буду!

— Никто не мешает тебе рисовать в свободное время, — устало сказал Холгин, снова принявшись ходить по кабинету. — У многих людей есть хобби. Но пойми, отслужить ты обязан! Если ты этого не сделаешь, тебя никто не станет воспринимать всерьез!

— И пусть! — горячечно выкрикнул юноша. — Отстаньте вы все от меня наконец!

— Если бы ты представлял из себя хоть что-нибудь, — сквозь зубы процедил адмирал, глядя на него сузившимися от ярости глазами, — я бы сейчас дал тебе в морду. Но ты даже этого не заслуживаешь. Ничтожество! Кругом! Шагом марш! На тренировку!

Он перевел дух и добавил:

— До сих пор тебя щадили. А сейчас я отдам тренерам приказ заняться тобой по-настоящему, без скидок на твое происхождение!

Ленни растерянно захлопал глазами. Такой вспышки ярости от всегда холодно-сдержанного дяди Виктора, с пятилетнего возраста заменившего осиротевшему мальчику отца, он не ждал. Ведь всего лишь хотел избежать пятилетней службы на пограничной космической базе. Не из страха, нет, просто желая избежать бесконечной муштры и скуки. Доводилось год назад проходить практику на этой паскудной базе, знает, каково там живется. И перспектива провести на ней еще пять лет юношу ничуть не вдохновляла.

Ленни с детства терпеть не мог флотские порядки. Жесткая регламентированность, дисциплина, субординация и прочее в том же духе вызывали у него зубную боль. К сожалению, на Ларате заправляли всем именно военные, гражданские не решали ничего, покорно выполняя все распоряжения военной администрации. Даже нормальной судебной системы на этой планете не существовало, только армейские трибуналы, у которых в случае доказательства вины подсудимого был только один приговор — расстрел. Порядки на родине бесили принца, но поделать он ничего не мог — никакой реальной властью не обладал. И прав дядя Виктор, не отслужив на базе, обладать не мог. Впрочем, и не хотел. У Ленни было одно желание — чтобы его не трогали и дали заниматься тем, чем он хочет. Жить, как он сам хочет. Проклятое происхождение! Из-за него принца не оставляли в покое ни на день. Заставили отучиться в военно-космическом училище на общих основаниях, причем преподаватели гоняли его втрое больше остальных курсантов.

О тренировках по боевым искусствам Ленни вообще вспоминал с содроганием. Ежедневно, по будням и праздникам, утром и вечером, его нещадно гоняли лучшие мастера. Сколько раз принц был избит ими до синевы, даже пару раз отлеживался в госпитале после жестких спаррингов. После этих случаев Ленни и выработал свою методику борьбы со взрослыми, пытающимися заставить принца идти чужим ему путем. Он начал делать все, что от него требовали, криво и неумело, даже то, что мог делать хорошо. У преподавателей опускались руки, им даже в голову не приходило, что Ленни поступает так намеренно. Через год его начали считать неуклюжим неумехой, у которого руки растут из известного места, а голова не варит в принципе. Этого юноша и добивался. Только тренироваться приходилось всерьез, потому что тренеры без зазрения совести пускали в ход палку, едва только что было не по ним. А боли принц боялся.

И сейчас дядя Виктор утверждает, что тренеры его жалели?! Так что же его ждет? О, Господи…

— Я сказал, пошел вон! — рявкнул адмирал.

Ленни поспешил выскользнуть за дверь, пока в него не полетело что-нибудь тяжелое.

— И за что мне такое наказание? — спросил Холгин неизвестно у кого, проводив воспитанника взглядом.

Он устало потер виски, сел за свой стол и закурил. Сигарета сломалась в пальцах, и адмирал с коротким ругательством затушил ее в пепельнице. Ну и что делать с этим молодым дурнем? Его тактика была ясна опытному командиру, как божий день. Делает все, спустя рукава, надеясь, что от него в конце уконцов отстанут. Однажды Холгин вернулся домой в неурочное время, и случайно подсмотрел, как Ленни переделывает домашнего кибера, добавляя ему новые функции. Причем, легко и просто. При этом преподаватели училища утверждали, что принц ничего не понимает в кибернетике. Этот случай стал первой ласточкой. Адмирал начал пристально наблюдать за воспитанником. И заметил многое, на что раньше не обращал внимание. Он посоветовался с психологами, но те только развели руками. Да, Холгин знал, это было выяснено сразу после того, как Ленни оказался под его опекой, что принц имеет нерешительный характер, по складу — гуманитарий. Хороший правитель из него вряд ли получится. Но немало подобных мальчишек перевоспитали в военно-космическом училище, куда их отдавали с шести лет. Из них выросли вполне неплохие офицеры. Адмирал понадеялся, что так будет и с Ленни. Увы, не вышло. Мальчишка почему-то ненавидел все, связанное с армией и флотом. И как это перебороть, Холгин не знал.

Внезапно в голову адмирала пришла дикая идея. Он даже выронил вынутую из пачки сигарету. А затем поспешно включил терминал связи и набрал номер, который не набирал больше двадцати лет. Насколько он знал, мастер Хамидэй был еще жив и продолжал сводить учеников с ума своими дикими парадоксами. Если этот старик не справится с Ленни, то не справится никто.