– Так ты бы меня спросила для начала, прежде чем огород городить, – ревел Воронцов.

– А ты бы мне сказал правду? – истерически взвизгнула Лидия Сергеевна. – Ты хоть раз за всю жизнь вообще со мной разговаривал?

– Подожди, мама, – потрясенно заговорила Александра. – То есть ты тогда устроила все это из-за каких-то бредовых подозрений? Ты разрушила наши отношения с Андреем, потому что тебе что-то примерещилось, даже не проверив свои соображения?

Она судорожно схватилась за ворот майки, словно бы он душил ее, и Ася заметила, что пальцы ее дрожат.

– Я хотела тебя защитить! – выкрикнула Лидия Сергеевна. – Я всегда хотела тебе только добра! Я всем вам хотела только добра! Я всю жизнь на вас положила, из кожи вон лезла, чтобы мои дети были сыты, здоровы и счастливы. Не тебе меня судить! Если бы у тебя были дети…

– Да, у меня нет детей! И это все благодаря тебе, мамочка! – всхлипнула Саша. – У меня ничего нет твоими стараниями. Вся жизнь вылетела в трубу…

Ася потрясенно поняла, что тетка плачет.

Железная, строгая, сухая тетка Александра ревет, как девчонка, некрасиво шмыгая носом и стискивая пальцы.

Новиков был уже рядом, усадил ее на стул, торопливо гладил ее руки, бормоча что-то ласковое и успокоительное.

Бабка Лидия, задрожав подбородком, тоже пустила слезу, восклицая с пафосом:

– Конечно, обвиняй меня во всем! Мать у вас дура, мать плохая, подлая, всем вам жизнь испортила. Давайте, валите все на меня, я привыкла!

Ника, непонятно почему, тоже захлюпала носом.

Отец потоптался на месте, явно чувствуя себя не в своей тарелке среди такого количества плачущих женщин, и в конце концов буркнул сердито:

– Ладно, тетки, хорош сырость разводить…

В кармане Андрея зазвонил мобильник, и тот вышел в гостиную, прикрывая свободное ухо ладонью, чтобы приглушить шум скандала, и напряженно переспрашивая в трубку:

– Это точно? Решение принято окончательно? Да-да, я слушаю…

– Да перестаньте вы! – выкрикнула, потеряв терпение, Ася. – Ника, Саша, не плачьте, ну, не плачьте, пожалуйста! Я сейчас… я просто на куски разваливаюсь, когда все плачут.

Она порывисто подскочила со своего места рядом с дедом, метнулась к теткам и обняла их обеих, торопливо и смущенно целуя в мокрые щеки.

– Это ведь тыщу лет назад было, – быстро говорила она. – Было – и сплыло. Какая теперь разница? Правда же? Да?

И Вероника неожиданно подмигнула ей сквозь слезы, а Саша, подавшись вперед, вдруг притянула к себе Аськину голову и сухо чмокнула ее в макушку, проговорив:

– Ты права, девочка. Теперь все равно уже ничего не поправишь…

Лидия Сергеевна оскорбленно поджала губы и задрала подбородок. Потом, видимо сообразив, что благодарных зрителей у ее спектакля не будет, поднялась с места.

– Пойду на кухню, – обиженно произнесла она. – Вы тут обвинениями сыпать будете и выяснять, кто перед вами больше виноват, а как обед наступит, так есть все придете. И с меня же спросите. Алеша, как ты себя чувствуешь? Что тебе на обед приготовить?

– Уйди уже, Лидия, не трави душу! – махнул на нее бледной узловатой рукой дед, а затем обернулся к детям. – Ладно, выкладывайте, что тут у вас стряслось, пока я валялся. Все равно же без меня не разберетесь, балбесы этакие! Сашка, в самом деле, хватит реветь! Я клянусь тебе, я про эти мамины бредни ничего не знал. Влез не в свое дело, не разобравшись, дурак старый… Ты прости меня!

Александра, проморгавшись от слез, через силу улыбнулась и сжала руку отца. Он сказал тихо:

– Оставайся тут, живи, сколько будет нужно. Если вы… если с Андреем у вас что-то срастется, я только счастлив буду.

Воронцов перевел взгляд на тут же смущенно зардевшуюся Нику:

– Ну, а ты что, мать-героиня? Опять прибавления ждешь? А очередной счастливый отец, конечно, – сбежал?

– Папа… – протянула Ника, пряча глаза. – Папа, я…

– Молчи уж, – махнул на нее рукой отец. – Взрослая баба, а ума, как у кошки.

Он сердито пожевал губами, а затем, пряча промелькнувшую в уголках глаз улыбку, сказал мягче:

– Давай только внучку на этот раз? Пацаны у тебя очень уж боевые получаются.

Отиравшийся в гостиной Камиль, расслышав последние слова, сунулся в комнату и безапелляционно заявил:

– Я с девчонкой в одной комнате жить не буду. Пусть Ивка!

– Цыц мне тут! – прикрикнул на него дед. – Надо – еще как будешь жить, в садик сестру водить и от пацанов соседских защищать. А не то я тебя выдеру: сил-то еще, слава богу, хватит!

– Папа, значит, ты мне поможешь? – с надеждой в глазах заморгала Вероника.

– А куда же тебя девать, дурында? – усмехнулся Алексей Михайлович.

Ася поняла, что теперь настал черед отца.

Макс бледной тенью слонялся по комнате, опасливо поглядывая на Воронцова.

– Ну, а ты чем меня порадуешь, сынок? – нехорошим тоном начал дед. – Может, поддержишь на старости лет, а?

– Ты же слышал все прекрасно, – раздраженно бросил Макс. И тут же, спохватившись, заговорил мягко и вкрадчиво: – Папа, я попал в неприятную историю… Очень нужны деньги. Иначе…

– Сколько раз, интересно, я уже от тебя это слышал? Счет потерял! – снова загремел дед. – Я тебе говорил в прошлый раз, что больше вытаскивать тебя не буду? Говорил, что ни копейки больше не дам? Теперь, значит, я должен последние штаны заложить, чтобы опять тебя вытащить? Чего удумал, паршивец, дом продать!

– Алеша, – Лидия Сергеевна, видимо, все же не удалилась в кухню готовить обед и оставалась где-то неподалеку, чтобы следить за происходящим. Теперь она влетела в комнату, словно орлица, готовая биться до последнего, защищая родного сына. – Алеша, ты же не можешь бросить его без помощи! Ты не видел этого человека, а я видела! Он настоящий бандит, Алеша, он убьет Макса… Мы же можем действительно продать дом. Если санаторий все равно закроют, он нам больше не нужен. Переедем в город, поближе к детям, к внукам, а дом…

– Санаторий не закроют!

Все обернулись на быстро вошедшего в комнату Новикова.

Ася присвистнула: Андрей Павлович вид имел самый победный, аж светился от радости. Теперь понятно было, чего нашла тетка Александра в этом добром докторе. Действительно, улыбка совершенно преображала его простое, не особенно запоминающееся лицо. Она сияла не только на губах, но словно бы шла откуда-то изнутри – улыбались глаза, щеки, лоб, кажется, даже кончики ушей.

– Мне только что звонили из Минздрава, – продолжал Новиков. – Недавняя комиссия нашла санаторий образцовым. Бухгалтерские отчеты их вполне удовлетворили. И Греков – под давлением, конечно, – вынужден был признать закрытие «Владимирского» нецелесообразным. Поздравляю, Алексей Михайлович!