защиту прав на интеллектуальную собственность, создать новый консультативный совет по экономике и реализовать масштабную инициативу в области привлечения инвестиций в сектор информационных технологий. На первом этапе своего правления король работал засучив рукава и строго спрашивал с министров за невыполнение планов и несоблюдение сроков, к чему большинство из них, мягко говоря, не привыкли.

С королем было легко и приятно общаться, и мы обычно встречались несколько раз в неделю – либо в его офисе во дворце, либо в резиденциях в Аммане или Акабе, либо на мероприятиях на разных иорданских площадках. При этом я старался не отнимать у него много времени и не злоупотреблять его вниманием. Кроме того, я стремился уравновешивать контакты с членами королевской семьи и высокопоставленными правительственными чиновниками беседами с представителями различных других слоев иорданского общества, внимательно наблюдая за процессом транзита власти, пытаясь понять, чтó идет правильно, а в каких областях могут возникнуть проблемы.

Одним из видов профессиональной деформации дипломатов является так называемый клиентит – тенденция к отождествлению интересов страны пребывания с интересами страны, которой они служат. Одним из симптомов этого профессионального заболевания является избирательная слепота – мы перестаем замечать недостатки страны, в которой работаем, чему немало способствует соблазнительная легкость доступа к власть имущим и очевидная возможность влиять на их решения. Все годы, что я работал в Иордании, я очень боялся подхватить эту болезнь, но, видимо, иногда это случалось. Как я ни старался не отмахиваться от аргументов критиков иорданской элиты и не закрывать глаза на очевидные проблемы – стагнацию экономики, коррупцию (пускай по меркам региона не очень масштабную, но достаточно серьезную), политические репрессии (не столь жестокие, как в большинстве соседних стран, но регулярные), а также институциональное доминирование органов разведки (которые были ценным партнером США в регионе и не отличались криминальными наклонностями, как в большинстве соседних арабских государств, но тем не менее доставляли массу неприятностей), – боюсь, в своих суждениях мне не всегда удавалось сохранять полную объективность, не обходя острых углов. Но в период транзита власти от Хусейна к Абдалле слишком многое было поставлено на карту для США и, учитывая, что в регионе недостатки были относительны, а успехи редки, я не сомневался в значимости нашей поддержки Иордании.

В одной из телеграмм, отправленных в Вашингтон в начале 2000-х гг., я писал: «Если бы год назад, когда король Хусейн был при смерти, кто-нибудь спросил иорданцев, как их страна будет жить без него, лишь немногие из них предсказали бы впечатляющие успехи короля Абдаллы, которого они тогда почти не знали, в области экономических реформ и региональной дипломатии». Без преувеличения можно сказать, писал я далее, что Абдалла «за последние полгода сделал для структурных преобразований иорданской экономики больше, чем Хусейн за предшествующее десятилетие». Однако я предупреждал, что самое трудное ждет страну впереди, и указывал, что если Абдалла «намерен не обмануть ожидания и превратить достижения первого года своего правления в устойчивый успех Иордании, ему придется продемонстрировать реальные результаты структурных экономических реформ, попытаться сделать закоснелую политическую систему более открытой, а также заложить фундамент для защиты иорданских интересов в долгосрочной перспективе, учитывая, что регион в целом находится на пороге глубоких изменений»[52].

Несмотря на успехи короля в развитии отношений с соседями, Ближневосточный регион по-прежнему оставался форменным гадюшником. Более чем за десятилетие до «арабской весны» здесь начали быстро, хотя пока и не очень заметно, формироваться новые социально-экономические силы. В телеграмме, отправленной в Вашингтон в апреле 2000 г., я утверждал, что «глобализация, технический прогресс и растущая доступность независимых СМИ только усилят давление на устаревшие авторитарные режимы, превалирующие в арабском мире, – даже на такие относительно толерантные и цивилизованные, как хашимитская монархия»[53]. В краткосрочной перспективе Иорданию ожидали столкновения с ближайшими соседями со всеми вытекающими отсюда неприятными последствиями. Прежде всего это относилось к Ираку, где правил Саддам Хусейн, серьезно пострадавший во время войны в Персидском заливе, но все еще остававшийся угрозой для Иордании и хрупких отношений между израильтянами и палестинцами на другом берегу реки Иордан.

* * *

С момента окончания войны в Персидском заливе весной 1991 г. Соединенные Штаты постоянно предпринимали не слишком успешные усилия, нацеленные на сдерживание Саддама Хусейна, защиту курдов и предотвращение угроз со стороны Ирака для его ближайших соседей. Недешево обходилось и поддержание бесполетных зон над севером и югом Ирака, установленных Советом Безопасности ООН. В соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН была также создана Специальная комиссия ООН (ЮНСКОМ)[54], в функции которой входил контроль над соблюдением Саддамом Хусейном установленных мандатом Совета Безопасности ООН обязательств по уничтожению всей оставшейся инфраструктуры и запасов оружия массового поражения, а также баллистических ракет дальностью более 90 миль. Аналогичные функции в области ядерного оружия были возложены на Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ). Кроме того, продолжали действовать строгие экономические санкции, нацеленные на принуждение Саддама к исполнению требований ООН.

Естественно, управлять этим громоздким механизмом становилось все труднее. На начальном этапе пребывания Клинтона у власти Саддам организовал в Кувейте неудачную попытку покушения на бывшего президента Джорджа Буша – старшего. Клинтон ответил ракетными ударами по Ираку. В последующее годы Саддам эпизодически угрожал американскому самолету, контролирующему бесполетные зоны, а США принимали ответные меры. Американцев возмущала тактика «обмана и отступления», которую иракцы практиковали в отношении инспекторов ЮНСКОМ: вначале они долго отказывали им в доступе на военные объекты, затем под давлением шли на незначительные уступки, а потом вся безумная процедура повторялась сначала. Восемь крупных объектов, включающих более тысячи зданий, Саддам объявил президентскими дворцами, не подлежащими контролю. Чтобы наказать Саддама за несговорчивость, в декабре 1998 г. США начали операцию «Лис в пустыне» – серию бомбардировок и ракетных ударов по иракским объектам.

Иордания оказалась в трудном положении, подвергаясь давлению сразу с нескольких сторон. Абдалла был вынужден учитывать целый ряд разнонаправленных требований. Прежде всего страна серьезно зависела от льготных поставок иракской нефти, на которые США и Совет Безопасности ООН закрывали глаза, и эта зависимость усиливалась, поскольку цены на нефть в конце 1990-х гг. росли. Кроме того, Ирак оставался важным, практически незаменимым рынком для дешевых иорданских товаров, особенно фармацевтических препаратов. Наконец симпатии простых иорданцев в основном были на стороне Ирака, они росли в силу гуманитарных последствий санкций и усиливающегося неприятия американской политики в регионе в целом.

Король Абдалла не питал иллюзий относительно Саддама. Он продолжал практику негласного обмена информацией об Ираке с США и поддерживал наши силы, контролирующие закрытые для полетов зоны. Но он не мог позволить себе прямого противостояния Саддаму, поскольку оно привело бы к разрушительным экономическим и внутриполитическим последствиям. Другие страны