Нэш продолжал сидеть на кресле, сложив руки домиком перед собой.

— Хотите, я переведу это, дружище? — сказал он через минуту, так как де Венденхайм продолжал упорно хранить молчание.

— Нет, — последовал ответ. — В этом нет необходимости.

Тристан внимательно наблюдал за де Венденхаймом.

— Что-то вы побледнели, де Венденхайм, — сказал он. — Позвольте и мне взглянуть на записку.

Бросив на Тристана мрачный взгляд, де Венденхайм наконец передал ему листок бумаги. Это был всего-навсего список каких-то имен и фамилий. Некоторых людей из списка Тристан знал лично, некоторые были ему неизвестны. Здесь значились также имена трех «воронов», которые работали на его отца. Он посмотрел на де Венденхайма:

— Вы знаете этих людей?

Де Венденхайм заколебался.

— Все работают на правительство. В этом шаре хранились фамилии тех людей, которых через Вострикову хотели завербовать русские.

— Или, может быть, так Вострикова сообщала своим покровителям, кого ей уже удалось завербовать. — Тристан передал листок лорду Нэшу, который протянул руку ладонью вверх.

— Я не имею к этому никакого касательства, джентльмены, — тихо сказал он. — Я не работаю для его величества, я лишь выполняю некоторые поручения для палаты лордов.

— Как вам будет угодно, — сказал де Венденхайм, беря полоску бумаги.

Нэш поднялся и позвонил в колокольчик.

— Верной, — сказал он, когда в комнату вошел слуга, — будь любезен, собери весь этот мусор с пола и заверни во что-нибудь поаккуратнее для лорда де Венденхайма.

Де Венденхайм быстро спрятал переданную ему полоску бумаги.

— Что ж, мне пора. Позаботьтесь, Нэш, чтобы эти деревянные опилки доставили ко мне в офис.

— Разумеется, старина, — проговорил Нэш странно спокойным голосом и устремил свои блестящие глаза на Тристана. — Толбот, не могли бы вы оказать мне любезность? Задержитесь еще на несколько минут. Мне бы хотелось поговорить с вами.

Де Венденхайм бросил на Тристана сочувственный взгляд и торопливо вышел из комнаты. Те эмоции, которые Нэш подавлял в себе, теперь вышли на поверхность и стали очевидны. Тристан чуть ли не физически ощущал готовую вот-вот прорваться ярость. Но это не пугало его. Ему приходилось сталкиваться с людьми, занимавшими куда более высокое положение в обществе. Что ж, если Нэш пожелает бросить ему перчатку, он примет этот вызов.

Тристан продолжал спокойно сидеть и ждать.

Лорд Нэш молча сверлил сидевшего напротив него человека полным презрения взглядом. Толбот очень хорош собой, зло думал брат Федры, в этом ему не откажешь. И разумеется, он гораздо умнее, чем многие его считают. Хотя в мире существует немало красивых и умных мужчин, но тех из них, кто является при этом незаурядной личностью, можно пересчитать по пальцам. И сейчас Нэшу предстояло решить, к какой категории относится Толбот.

— Полагаю, вы знаете, Толбот, что леди Федра Нортемптон приходится мне сестрой? — тихо спросил он. — Идаже более того, я ее опекун.

— Да, мне все это известно, — сказал Тристан.

— В таком случае объясните мне, сэр, чья это была идея — встретиться с ней тайком. Вы же должны понимать, что это, мягко говоря, опрометчиво.

Цвет лица лорда Нэша имел легкий оливковый оттенок, поэтому даже когда он волновался, нельзя было заметить каких-либо признаков душевного беспокойства.

— Тайком, сэр? — эхом повторил Тристан. — Я не знал, что вам уже известно об этом.

— Мне все известно, — сухо проговорил Нэш. — У меня есть слуги, которым я плачу жалованье. Стоит иметь это в виду.

— Вы говорите о нашей встрече на Брук-стрит? — Толбот облегченно вздохнул, его плечи опустились. — Я не собирался причинять леди Федре какого-либо вреда.

Нэш поднялся с кресла.

— Разумеется, я говорю о встрече на Брук-стрит, — сказал он, пройдя к окну и обратно. — Разве было что-то еще?

Толбот скромно улыбнулся.

— Я не был уверен, — сказал он, тоже поднимаясь. — Я встречался с вашей сестрой еще на вечере у мисс Армстронг, куда мы были приглашены играть в карты.

— Да-да, я осведомлен и об этом, — бросил Нэш. — На этом вечере вы изволили что-то нашептывать моей сестре на ухо и танцевали с ней вальс в довольно фривольной манере. Меня уже проинформировала об этом леди Нэш.

Взгляд Толбота сделался холодным, в нем начинала закипать ярость.

— Леди Федре не позволено даже танцевать вальс? — чуть грубовато спросил он. — Очень жаль. Танцует она превосходно, когда ее побудишь к этому. И осмелюсь заметить, сэр, она слишком много времени проводит не танцуя.

Лорд Нэш снова бросил на Тристана долгий пронзительный взгляд.

— Вы знаете, мистер Толбот, как много времени прошло с тех пор, когда моя сестра в последний раз надевала нарядное платье и позволяла ухаживать за ней?

— Думаю, это было давно.

— Именно так, — сказал лорд Нэш. — И если теперь она сменила стиль поведения, то встает вопрос, по какой причине это произошло.

— Я не знаю, сэр.

На нижней челюсти Нэша задергалась мышца.

— Что ж, честно говоря, я рассчитывал, что вы как-то проясните мне ситуацию. — Он на мгновение задумался, а затем снова продолжил: — Ваша репутация, Толбот, мне хорошо известна, и я не могу сказать, что ваше внимание к моей сестре льстит моему самолюбию.

— Как вы любезны, — холодно проговорил Тристан.

Маркиз проигнорировал замечание своего гостя.

— Но мне известно и другое, — снова заговорил лорд Нэш. — О ваших подвигах на полях сражений я также наслышан. По крайней мере вы мужественный человек. И это уже неплохо. Это говорит о многом.

— Не могли бы вы, сэр, держаться ближе к тому, что относится к делу? — В голосе Тристана слышался лед. — У нас нераскрытое убийство, и во мне все еще теплится надежда, что убийцу удастся поймать.

Толбот держался довольно высокомерно, решил про себя лорд Нэш, и его никак не удавалось загнать в угол и выудить у него хоть какую-нибудь информацию. Нэш вдруг подумал о том, что примерно год назад ему пришлось вести похожий разговор с братом своей жены, но тогда он без труда получил все, что ему было нужно. Толбот же оказался не тем человеком, на которого можно было давить. Под беззаботной внешностью таились глубокие и опасные воды. Стоило лишь вспомнить о его самоубийственной смелости, которую он проявил во время военных действий, как сразу же просыпалось уважение к этому человеку. И настороженность. Уж слишком несочетаемые черты объединялись в одной личности.

Толбот принадлежал к тем людям, которые в какой-то момент стали выступать против романтизации войны в Греции и нелицеприятно говорили о творящихся там бессмысленных жестокостях. И тот образ, который Тристан Толбот сейчас демонстрировал миру, разумеется, не вполне, а может быть, и вовсе не соответствовал его внутренней сути. В его глазах угадывалось нечто такое, что заставляло лорда Нэша допускать возможность существования связи между Толботом и его сестрой. И хотя ему, как старшему брату, такое положение дел представлялось сомнительным, он не намерен был бестактно вмешиваться в эти глубоко личные отношения.