– Помогу, – негромко подтвердила она, и Эйдан остался доволен.

Они поговорили еще немного, снова удивляясь легкости общения друг с другом. К тому времени, как они начали прощаться, у Эйдана поднялось настроение.

– Только больше не ужинай с этим русским, – строго предупредил он. – Я точно знаю: он опасен, наверное, торгует оружием или чем-нибудь в этом роде.

Но точно знать об этом он никак не мог.

– Возможно, – согласилась Вероника, не упоминая о том, что Николай заказал ей написать его портрет. От такой новости Эйдан снова мог встревожиться, а она не собиралась доставлять ему беспокойство.

Он пообещал позвонить ей на следующий день, сказал, что любит ее, и отключился. Вероника вышла на террасу и засмотрелась на огромную яхту, по-прежнему стоящую на якоре недалеко от берега. На яхте горели огни, она снова напомнила Веронике плавучий город. Ее было видно даже с постели. Вероника лежала без сна, думая о двух мужчинах, с которыми познакомилась этим летом. Эйдан и Николай… какие же они разные. Один выставляет свое богатство напоказ, как только может, другой говорит, что у него аллергия на богачей, и верит в простые и вечные ценности. Ей понравилось общаться с Николаем, а в Эйдана она была влюблена. Думая о них, Вероника уснула.

Утром, когда она проснулась, яхты на прежнем месте уже не было. Николай прислал эсэмэску, сообщая, что уплывает в Монако встречать друзей, и спрашивая, понравился ли ей ужин на яхте. В ответном сообщении она поблагодарила его за восхитительный вечер.

Чуть позднее Вероника встретилась с Джульеттой возле пляжного домика. Джульетта сделала подробные записи по предстоящим работам в шато и теперь готовилась к встрече с архитектором. Она не стала говорить матери, что намерена навестить Элизабет и Софи по пути в шато сегодня днем. Ей хотелось снова увидеться с ними перед отъездом в Нью-Йорк. Софи понравилась ей с первого взгляда, и ее мать тоже.

Вероника пожелала ей удачной встречи и весь оставшийся день дремала, загорала и читала. Это был идеальный день отдыха, которым она осталась довольна. И поездка с девочками получилась удачной. С тех пор как она видела Джой в прошлый раз, ее младшая дочь заметно повеселела и с воодушевлением рассказывала о своей актерской карьере и новом менеджере. А Джульетта влюбилась в шато. Скоро уедет и она, и Вероника сможет отправиться в Берлин к Эйдану и начать с того, на чем они остановились. В ее мире все хорошо.

По дороге в шато тем днем Джульетта попросила водителя остановить машину возле приемной Элизабет в Биоте. К Элизабет как раз пришел пациент, медсестра попросила Джульетту подождать несколько минут. Ей не пришлось долго листать французский журнал: минут через десять Элизабет вышла из смотровой и удивилась. Джульетта поднялась с приветливой улыбкой.

– Я ехала в шато и решила зайти поздороваться с вами.

Элизабет обрадовалась и растрогалась. На ней был белый врачебный халат, на шее висел стетоскоп.

– А мама с сестрой тоже приехали? – Она предположила, что они ждут в машине, и хотела пригласить их в дом.

– Джой сегодня утром улетела в Лос-Анджелес, а мама в отеле. Я приехала одна, у меня назначена встреча с риелтором, который занимается оценкой шато. Надо выяснить его стоимость.

Элизабет кивнула, решив, что мысль здравая.

– Шато требует существенного ремонта, – напомнила она Джульетте.

– Знаю. А Софи здесь?

– Недавно ушла проведать друзей в Сен-Поль-де-Вансе. Она так радовалась вчера, что познакомилась с вами, – заулыбалась Элизабет. – Вы все были так добры к ней. А она, как и я, боялась, что встреча получится тягостной. Твоя мама повела себя очень достойно, – открыто продолжала она. – Наверное, для нее эта встреча была мучительной.

– Вы ей понравились, – просто объяснила Джульетта. – Теперь, после встречи с вами, ей уже гораздо легче. Но, думаю, ей грустно было видеть шато. У нее с ним связано множество воспоминаний.

Элизабет кивнула: как и у нее. Накануне она промолчала об этом, но Пол приводил ее в шато несколько раз, когда Вероника с детьми была в отъезде. Там же была зачата Софи, чем Элизабет вовсе не гордилась, не стала упоминать в разговоре с Джульеттой, но почувствовала себя крайне неловко, очутившись вчера в шато вместе с Вероникой. В юности Элизабет была слишком наивна. К счастью для нее, шато единодушно решили продать. В этом доме таилось слишком много призраков прошлого и сожалений.

– Надеюсь, в ближайшем времени вы продадите дом, – сказала Элизабет, провожая Джульетту обратно к машине. Джульетта не стала рассказывать ей, что подумывает оставить шато себе, выкупив у сестер их доли. Эта мысль была еще слишком свежа. Джульетта пообещала навестить Элизабет и Софи еще раз перед отъездом.

– Передайте привет Софи, – попросила она бывшую любовницу отца, и та долго махала рукой ей вслед.

В шато де Бриз ее уже ждал риелтор – серьезный мужчина, знаток здешних мест и всей недвижимости, которая была продана в последнее время. Он предупредил Джульетту, что за шато в нынешнем состоянии крупной суммы не выручить, она согласилась с ним. Вдвоем они несколько часов подряд осматривали дом, риелтор давал объяснения на английском, чередуя его с понятным Джульетте французским. На часах было почти шесть, когда осмотр завершился. Оба взмокли и устали, риелтор постоянно сверялся с записями, которые принес с собой, наконец они выбились из сил и сели на крыльце шато. Сторож, открывший для них дом, ушел к себе, риелтор озабоченно посмотрел на Джульетту.

– Не хотелось бы разочаровать вас или подать ложную надежду, но здесь буквально все требует ремонта: электропроводка, водопроводные трубы, крыша. Кому-то придется вложить в этот дом кучу денег, чтобы привести его в состояние, пригодное для использования. Пожалуй, ремонт даже обойдется дороже, чем покупка. Вряд ли стоит рассчитывать выручить за дом больше шестисот тысяч долларов. Самое большее – шестьсот пятьдесят.

Это означало, что в случае максимальной цены ее доля составит сто пятьдесят тысяч долларов, а сестрам она будет должна лишь немногим больше четырехсот пятидесяти тысяч, если они согласятся. Такую крупную сумму неловко просить в долг у матери, и неизвестно еще, согласится ли Вероника. Но Джульетта знала, что причитающаяся ей доля в состоянии матери значительно превышает эту сумму. Значит, одолженные деньги можно считать наследством, полученным авансом. А на деньги, завещанные ей отцом, она могла бы приступить к ремонту. И вдобавок продать булочную в Бруклине. Как сказал риелтор, ремонт обойдется дорого, но ведь можно делать его постепенно, растянув по времени, и переселиться сюда, как только часть дома будет приведена в порядок и достаточно безопасна.

– Вы не знаете какого-нибудь местного подрядчика и архитектора? – спросила Джульетта.

– Знаю. В Сен-Поле есть хорошая компания.

– Я хотела бы определить приблизительные затраты на ремонт.

Риелтор кивнул, написал название компании и отдал листок Джульетте. Она прочла на нем «Жан-Пьер Флариан», телефон и адрес. Джульетта поблагодарила риелтора за уделенное ей время, заплатила за оценку, как было условлено, – он запросил совсем немного.